Юрий Скрипченко - Братья и сестры в реестре

Под конец голос начал завывать электронными обертонами – как современные певцы.

Олег Каспер нырнул в арку, которая вела то ли во двор, то ли в подворотню. Выглянул на проспект – издалека и небыстро, но очень целеустрёмленно к месту происшествия приближался дрон, активно моргая сине-красной люстрой и жужжа пропеллерами.

Встреча с представителем власти, особенно механическим, в планы Олега не входила, поэтому он устремился вглубь двора. Это оказался «колодец». Олег осмотрелся и понял, что город выглядит как угодно, но только не привычно. Обычные сталинские фасады (явно центр) продолжались вверх стеклянными громадами небоскрёбов. Большинство – не банальные параллелепипеды, а некие вариации на тему Москва-сити – с их искривлениями, игрой фактур и материалов. От немногочисленных домов, оставшихся приземистыми, уходили вверх росчерки высотных лифтов. В разрыв между зданиями, выходящими на еще один то ли проспект, то ли авеню, Олег разглядел, что традиционной была только «нижняя» дорога. Одна над другой, еще несколькими ярусами раскинулись несколько дорог – но уже из прозрачного материала. Только разметка была обычная, белая. Зато светилась.

То тут, то там в небо уходили тонкие ажурные конструкции, чтобы наверху раскрыться широкими фермами.

Они тут небо что ли держат?

Небо Олег по причине некстати случившейся ночи разглядеть не смог.

Воздух был непривычно чистым для мегаполиса, не то чтобы неподвижный, а какой-то спокойный – ни дуновения ветерка. Будто в огромном помещении с отрегулированным микроклиматом.

Тишина. Ни птичьих трелей, ни жужжания насекомых, ни мяуканья, ни лая. Только свист проносящихся по проспекту электромобилей.

А ещё он совсем не мёрз – несмотря на ночь.

Хмыкнув, Олег поднес к глазам телефон и оторопел – рука была, несомненно, его. Но постаревшего лет на двадцать. Олег отыскал неподалеку зеркальную поверхность – какую-то витрину со стёклами Гезелла 26 26 Стекло, которое с одной стороны прозрачное, а с другой – зеркальное. .

На него смотрел мужчина около пятидесяти: жилистый спортивный, но с лицом уже не первой свежести. Ещё бодрый, но уже давно не юноша – собственно именно таким он своё тело сейчас и ощущал.

Олег хлопнул себя по лбу:

«Ну, логично же. Я ж вроде как на двадцать четыре года вперёд прыгнул. Хоть и во сне. Но раньше такой фигни не было…»

Снова посмотрел на включённый телефон, чтобы проверить одну мыслишку, и нажал на иконку «PROфанации». Приложение, начавшее было загружаться, вылетело с ошибкой.

Не соврала, значит, стерва, нет её пока тут. Может, и не надо ничего менять?

Вернув свободную руку обратно, на пах – защищать честь и достоинство, Олег продолжил слоняться по интимно освещённому, но абсолютно безлюдному городу.

Голый сновидец оставлял позади дворы и переулки, пересекал улицы с голографическими светофорами – буквально: картинки прямо в воздухе, – обходил титанические ажурные столбы небесных держателей, уходившие ввысь. Он уже совершенно одурел от наготы и непривычных декораций, когда впереди возникла исполинская серая стена, раскинувшаяся вправо и влево куда хватало взгляда.

Она совершенно беспардонно и нелогично пересекала городскую улицу, обрывая её на полуслове.

Сверху, на высоте метров тридцати, стена заканчивалась, уступая место чудовищной аркаде, за которой как будто стлался то ли полог, то ли прозрачная преграда. По крайней мере, так это выглядело в ночи.

Олег опустил взгляд и увидел прямо перед собой…

Да это ж иллюминатор! Только диаметром метров десять!

Стеклянная преграда напоминала чуточку искривлённую линзу.

Олег вытянул руку и постучал. Явно бронированная. Звука практически не даёт – значит толстенная.

Обрамлена массивной рамкой, похожей на бронзовую. Олегу вспомнились гравюры к Жюлю Верну, на которых изображён «Наутилус» – основательный, стальной, изысканный.

Только здесь никаких «Mobilis in Mobile 27 27 (лат.) подвижный в подвижном. ».

По верхней границе рамки шло полукруглое: «Смотровая площадка №3СРГ» огромными рельефными буквами.

Олег приплюснул лицо к линзе, ощутив лбом какой-то замогильный холод. За стеклянной преградой угадывались сумрачные очертания – как будто городской улицы, только неуловимо неправильной. Но в чём этот изъян заключался, голый сновидец так и не смог определить.

Прислонил ухо. Снова холод и странный вяжущий звук – как от ракушки с «шумом моря».