Юрий Скрипченко - Братья и сестры в реестре

– Повелитель проснулся! Повелитель больше не спит!

– Хвала Повелителю!

Значит, всё-таки первый вариант. Бить не будут. Это хорошо.

Олега чмокнули в губы сначала справа, а потом, развернув его голову, слева.

Он ответил на второй поцелуй и даже положил руку на зад Софии, усыпанный блёстками, но та отвела шаловливую руку и строго молвила:

– Любая дочь Муны сочтёт за честь отдаться повелителю-триумфатору!

– И даже понести о него, – проворковала Жасмин и провела пальчиком по груди Олега. Выступили стремительные мурашки.

София укоризненно посмотрела на подругу.

– Так в чём проблема? Вот он я! – поплыл Олег и попытался ухватить за аппетитные попы и Жасмин, и Софию. – Беру обеих!

София игриво шлёпнула Олега по руке:

– Но только в день…

– И в ночь. – снова вклинилась Жасмин.

– Его триумфа! – строго закончила София и вдруг хихикнула. – А он был вчера!

– Сегодня уже никак нельзя. Но ты не печалься, повелитель. Может, массаж?

– Но без всякого там… Мы девушки серьёзные.

Олег, обманутый в самых лучших ожиданиях вдруг разъярился и крикнул:

– Кыш отсюда, наложницы одноразовые!

… и девицы, хихикая, вскочили с кровати. Провожаемые кислым взглядом Олега, они выпорхнули из залы.

Впрочем, наблюдая подпрыгивания сочных грудей, игру ягодиц и струение волос, Олег не выдержал и захохотал под удаляющееся шлёпанье босых ног.

Одежды вокруг не обнаружилось. Обернувшись простынёй, Олег сошёл с ложа. Подходил то к статуям, то к вазам, то к витражам. Хмыкал. Тёр нос. Всё было непривычным, как во сне.

Как и всегда в осознаниях .

Раздался удар, похожий на звук гонга, и пространство разорвала безумная музыка: резкая, громкая, но при этом ритмичная и монументальная, как марш.

Доносилась она из дверного проёма, противоположного тому, в котором скрылись девицы.

К тому же с неба-потолка заструился колючий холодный дождик.

В общем, Олег зажал уши ладонями и пошёл на музыку.

Ему открылся длинный широкий коридор из бирюзово-синего камня. В нишах, отделанных благородным деревом, трудились музыканты, одетые как статуи в зале. Они и производили весь этот шум. Одни дудели в циклопические волынки. Вторые колотили в барабаны, повешенные на шею. В руках третьих надрывались золотистые трубы.

Всё это производило немыслимую какофонию. Но увидев Олега, музыканты резко замолчали, а один из них, самый крупный, мордатый и бородатый, заревел:

– Приветствуем мисударье Темпоратора.

– Уррра! – заревели остальные.

– Десять утра, – гаркнул второй музыкант, – Пора вставать и приниматься за великие дела!

– Кого вы приветствуете? – переспросил Олег.

– Девятьсот тридцать восьмого темпоратора Муны!

Сзади раздался вкрадчивый ехидный голос:

– Это от слова «временный», сиятельный господин. Временный император. Вы.

Олег обернулся. Перед ним предстала, наверное, самая странная парочка из всех фриков, что он встречал в своих многочисленных осознаниях .

На четвереньках сидел чернявый малец в набедренной повязке, с капризным маленьким лицом, будто собранным в кулачок. Поймав взгляд Олега, он сердито тявкнул.

Рядом, держа ребенка за поводок, стоял пузатый и низкорослый дядька лет пятидесяти. Он был облачён в гейскую на вид кожаную сбрую и разноцветные шаровары (на каждой штанине золотой нитью вышиты контуры двух планет: одной большой, другой маленькой). Из под шароваров виднелись туфли с длинными, загнутыми вверх носами. На поясе болтались золотистый монокуляр на цепочке, наручники и колотушка сантиметров двадцать длиной. Голову украшала чёрная кожаная фуражка с обмётанной золотыми нитками дыркой на темени. Размером с хороший такой апельсин. В ней виднелась лысая кожа со странной татуировкой: огромным сжатым кулачищем. Лицо собеседник имел кожистое, с тонюсенькой чёрной эспаньолкой, круглыми глазами, подведёнными тушью, и свороченным набок внушительным шнобелем.

– Я ваш министр спорта, культуры и обороны, Тридварац. Прошу любить и жаловать.

«Один раз не тридварас», – подумал Олег, с любопытством разглядывая гражданина. – «Хм, одним разом тут дело точно не ограничилось. Хотя, может, это у него парадный мундир такой. Вечно я о людях плохо думаю».

Мужик отвесил совершенно издевательский поклон, взял Олега свободной рукой под локоток и проворковал:

– Пойдёмте, Темпоратор, в тронный зал, и я отвечу на все ваши вопросы, которых, я уверен, у вас тысяча и один. Не при этих же мужланах беседовать!