Михаил Лунев - Добрая сказка. Часть вторая

Из разных сторон леса на опушку стали выходить волки с поджатыми хвостами, зашуганными глазами, и ощетинившейся шерстью. Быстренько став в ряд они, с судорожным ожиданием, внимали на кота, гордо прохаживавшегося мимо стаи, ожидая от него, судя по всему, очередной гадости. Последним в ряду стоял маленький взъерошенный волчонок, с глупым выражением на мордочке, наивно улыбаясь. Он смотрел по сторонам, и, казалось, так же, как и все остальные ничего хорошего от этой встречи не ожидает.

– Здравствуйте, добрые друзья мои! – После этой фразы волки напряглись ещё больше. – Как ваше здравие? – промурлыкал тот.

– Здравие желаем, солнце наше ясное, император наш великий, надежда цивилизации, правитель наш целомудренный, генералиссимус наш непобедимый!

– Это у меня от императорства привычка к титулам – объяснил Добрыня своим друзьям-путешественникам, и рявкнул серым волкам: – На первый – сорок шестой рассчитайсь! – Команда была исполнена с армейской быстротой. Волков оказалась сорок шесть плюс ещё два. – Спрашиваю вас, милые верноподданные мои, не видели ли вы странное какое-нибудь существо в лесу, мне подвластном или в окрестностях, может кого-то похожего на человека в черной одежде?

– Ура! – радостно закричал маленький волчонок – Сегодня в Гестапо играть не будем!

После выдержанной паузы, пока вся стая укоризненно смотрела на волчонка, старый вожак, с прижатыми ушами, заискивая, произнёс:

– Мы не видели никого, наше солнце ясное, но мы обратим все усилия наши, чтобы милость Ваша не покинула нас и…

– Я видел! – раздался слабый голос.

Стая повернуло головы налево, где стоял маленький волчонок, это он прервал вожака стаи, с идиотской улыбкой, радовался тому, что может говорить в присутствии таких важных чинов.

– Молви мне, – произнёс кот. – Остальным – молчать!

– Можно я простым языком говорить буду, а не как ты повелел нам, достопочтимый генералиссимус? – спросил волчонок.

– Добрыня, я тебя сейчас стукну, – прошептала Василиса коту.

– За что? – вопросил тот.

– За ямб с хореем! – с другой стороны объяснил ему цыплёнок.

– Молви просто – махнул волчонку местный генералитет.

– Сегодня вечером, перед тем, как предводитель наш великий соизволил собрать нас, я пошёл на окраину села с чувством голода, надеясь, что мне попадется птица из семейства куриных. И на самой окраине, где эта девочка, которая стоит с нашим непобедимым воеводой, часто играет со своими подружками, находится старый развалившийся домик, в котором уже давно никто не живёт. Вот там я видел человека, одетого во всё чёрное, с очень злыми глазами. Увидел его – испугался. От него холодом веяло и страхом. И я убежал.

– Всем вольно! Разойдись! – скомандовал титулованный кот.

И волки стали медленно пятится обратно в лес.

– Волчонок, погоди! – крикнула Василиса. Тот остановился как вкопанный. – Иди ко мне. – Тот прищурил напуганные глазки и, прижав трясущийся хвост, стал приближаться. – Не бойся меня, я тебя не обижу. Как тебя зовут?

– Кубик моё имя, спутница нашего солнышка.

– Расскажи-ка мне, Кубик, как это «Солнышко» стало вашим императором.

– Я боюсь!

– Поверь, он не обидит тебя. Я обещаю.

И Кубик начал печальную историю:

– К нам прилетел дракон огнедышащий и гонял нас по лесам и по полям два дня и при этом ржал как деревенский жеребец Дональт, а потом стала играть музыка и мы танцевали гопак. Потом по воздуху влетел наш император, и мы тоже стали летать. После двадцати трёх часовой лекции о пользе вегетарианства, во время которой наша надежда и опора жрал колбасу, мы осознали насколько ошибочное и скорбное наше житие, и смерились с тем, что перевоспитание наше должно быть целью нашего самообразования. А если мы не соглашались, наш император бескомпромиссной мудростью своей и словом убеждения, при помощи колбасы, ставил нас на светлый путь разума и правды!

– Тааак, ну и что он делал с вами?

– А вы ему не скажите? – почти шёпотом спросил Кубик, – а то ведь он вернётся, я это точно знаю, он всегда возвращается, когда у него хорошее или плохое настроение!

– Не бойся, говори.

– Наш император заставляет слушать своё пение, а это долго и унизительно, и очень скорбно, а ещё он заводит нас в самую непроходимую чащу, ставит нас шеренгой и заставляет маршировать под песни Стаса Михайлова, и ещё… – Кубик жалобно всхлипнул, – Он склоняет нас к Иудаизму…

Василиса посмотрела на кота.