Борис Фрадкин - Дорога к звездам

— Якимов исправится, — вступился за Яшу Михаил Огородов. — Мы за него все ручаемся.

— Я, дорогие мои, верю не ручательствам, а фактам. А факты говорят о том, что Якимов никуда не годный ученик. Кроме того, этим ненужным спором вы отнимаете время и у себя и у своих товарищей. Всех, кого я зачитал, прошу немедленно удалиться.

— Ладно, — сказал Яша, — я уйду… только не надолго.

В течение недели Григорий Григорьевич дышал полной грудью, словно с его плеч свалилась огромная тяжесть. Но спустя неделю Якимов снова появился в технической станции с уведомлением от директора школы, что все отметки исправлены на «отлично», а комсомольская организация школы берет его под свое наблюдение.

— Хорошо, очень хорошо, — промычал Григорий Григорьевич, испытывая безумное желание схватить Якимова за шиворот и выбросить вон, — искренне рад за тебя. Теперь у меня на душе спокойней. Учиться, так учиться. Одно другому мешать не должно.

— Конечно, Григорий Григорьевич.

Голос мальчика был сух и тверд. Мохов взглянул в лицо Яши. Плотно сомкнутые губы и прямо смотрящие глаза убедили его в том, что характер перед ним далеко не мальчишеский.

Случай вскоре помог Григорию Григорьевичу избавиться от Якимова на срок гораздо больший. По дороге из дому в техническую станцию он забежал в магазин наглядных пособий посмотреть, нет ли там чего-нибудь подходящего для работы станции. Под стеклами витрин стояли индукторы, разрядники, трансформаторы, химическая аппаратура, астрономические приборы. Все это предназначалось для демонстрации на уроках. Внимание Григория Григорьевича привлекла коробка с наименованием «Флуоресцирующие соли». Обращение с солями не требовало особых навыков, а впечатление на мальчишек можно произвести большое. Григорий Григорьевич купил коробочку и, хотя она стоила пустяки, не забыл попросить у продавца выписать счет для предъявления райисполкому.

Раствором соли на алюминиевых пластинках вывели различные узоры, написали свои фамилии. Когда раствор подсох, пластинки стали совершенно чистыми. Вечером, после наступления темноты, в комнате погасили свет. На пластинках вспыхнули феерические надписи и рисунки.

Ребята восторженно загудели. Молчал только Яша, но блеск его загоревшихся глаз немного уступал свечению солей.

— Вот бы достать щепоточку такой соли, — шепнул Яша на ухо Борису. — Я такую штуку придумал.

— Не даст, — отозвался Борис. — А что ты придумал?

Выслушав Яшу, он сказал:

— Запросто, отсыплем. Копеечная штука.

Отсыпать чудесной соли в этот вечер им не удалось. Только на другой день, выбрав минуту, когда Григорий Григорьевич вышел из комнаты, Яша и Борис приоткрыли шкаф и отсыпали щепотку флуоресцирующей соли.

На следующий день они не пошли в техническую станцию. Борис раздобыл пакли. Из нее смастерили бороду и усы и пропитали раствором флуоресцирующей соли. Затем сделали картонные очки и тоже пропитали раствором.

Теперь оставалось ждать наступления темноты.

Ночь была прохладная, но тихая, без дождя. Яша надел на себя длинный отцовский плащ, приклеил бороду, усы, на голову пристроил шапку, вывороченную мехом наружу. После всех этих приготовлений Яша уселся на плечи Бориса — получился человек необыкновенно длинный и жутковатой наружности.

Мальчишки спустились по лестнице, вернее спустился Борис, а Яша выехал на нем. У подъезда стояли девушки. Друзья подошли к ним и проговорили разом;

— Это кто такие? А?

Девушки с визгом пустились наутек.

Потом ребята пересекли дорогу и под веселые одобрительные возгласы прохожих протиснулись в подъезд, в котором жили Мачневы. Ребята постучали в двери их квартиры. Открыла бабушка Женьки Мачнева, сухонькая, торопливая старушка. При виде странного гражданина с длинной светящейся бородой и светящимися усами старушка затряслась от страха и начала быстро-быстро креститься, приговаривая при этом:

— Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй нас, грешных!

Тут Яша не выдержал. Он чуть не лопнул от смеха. Борис тоже захохотал. Хохот двух голосов, исходивших из чрева одного человека, окончательно перепугал старушку. Ноги у нее подкосились, и она села прямо на порог.

В это время в дверях показалась мать Женьки Мачнева, маленькая, толстенькая, но очень подвижная женщина с заплывшим лицом. Она перепугалась еще больше старушки и заголосила так громко, что в подъезде поднялся переполох. Захлопали двери и внизу и вверху. Прежде чем друзья успели сыграть отступление, на шум из соседней квартиры выбежал незнакомый здоровенный мужчина. Он спустил их с лестницы, а так как плащ был длинный и широкий, то Яша с Борисом запутались в нем и все ступеньки до следующей лестничной площадки пересчитали вместе. Внизу Яше кое-как удалось выбраться из-под плаща. Потирая ушибленные бока, друзья мчались без оглядки под напутствующие крики жильцов, стоявших в открытых дверях квартир. Мальчикам чудилась погоня.