Джеймс Лоудер - Принц лжи

Адон опустился на колени, чтобы обтереть лицо больного, которого Мистра называла Талосом.

- Ну что, старичок, снова не можешь заснуть? А ведь уже за полночь, знаешь ли.

С той поры как богиня Магии впервые привела Адена в этот сумасшедший дом более месяца тому назад, условия в Доме «Золотого Пера» несказанно улучшились. Священник потратил много времени, а также немалую долю церковной казны, чтобы все здесь изменить. Благодаря его усилиям вонючая темная яма превратилась в сносное жилье для тех, чей ум пострадал из-за неверно произнесенных заклинаний. Сумасшедший дом по-прежнему оставался холодным, продуваемым сквозняками, и крысы все так же прятались по темным углам, но все же чистые постели и теплая одежда стали здесь нормой, а за больными теперь добровольно ухаживали добросердечные послушники из местной Церкви Магии.

При обычных обстоятельствах Талосом занялся бы один из молодых санитаров, но когда появилась Мистра, Адон удалил всех послушников из палаты. Все равно толку от них было мало, если появлялась аватара, - они только и знали, что молиться и кланяться.

Наконец патриарх перестал возиться с больным, поднялся с колен и обратил обеспокоенный взгляд на богиню.

- Как по-твоему, сколько их осталось в городе? Я имею в виду невинных людей.

- Пятьсот четырнадцать, если быть точной. Большинство последователей других богов покинули Твердыню много лет назад. Те же, кто остался, либо скрывали свою истинную веру, либо оказались заклейменными как еретики. В армии есть тайные последователи Темпоса, да и среди зентаримских магов несколько человек молятся мне или Азуту.

- Тогда спаси их сама, - предложил Адон. - Просто протяни руку и унеси с собой, прежде чем начнется битва.

- Я, конечно, спасу от бойни своих последователей, - сказала богиня, - но это не поможет тем, кто поклоняется Тиморе, Темпосу или Детандеру.

- Разве нельзя их спасти заодно с твоими Преданными?

- А ты готов вынести гнев Совета из-за того, что я опять превысила свои полномочия? - Повелительница Волшебства покачала головой. - Боги пригрозили мне полным взысканием, Адон. Значит, при церковных садах не будет расти ни одно растение. Не взойдет солнце. Мои последователи лишатся всего, если я не ограничу свое вмешательство в дела других божеств.

- Но ты ведь можешь объяснить, почему считаешь нужным направить орду великанов на Зентильскую Твердыню, тем самым начав восстание в Городе Раздоров, - сказал патриарх, переходя к следующей кровати. Там крепко спал больной, закутанный теплыми одеялами, - подарок Властителей Глубоководья. - Боюсь, божественная логика мне не понятна, - прошептал он.

Мистра тихо рассмеялась:

- Заклинание, которое Кайрик узнал в библиотеке Огма, запрещено. Его создал какой-то древний бог, еще более подлый, чем Бэйн, Маск и Кайрик вместе взятые, если можно в это поверить. Великаны и восстание в Королевстве Смерти помогут мне не допустить злобной магии. Совет не должен усомниться в этой причине.

Они отошли от кроватей, оказавшись в центре комнаты.

- Тебе придется убедить других богов, что падение Зентильской Твердыни - дело благое, но только если они спасут своих Преданных, - сказал Адон. - Изложи свое дело остальным богам таким образом, чтобы они были вынуждены тебя поддержать.

Священник указал на Талоса. Безумец был выкупан и одет в новую рубаху, и он уже не выдирал себе волосы и не разрывал одежду, уступая помрачению рассудка. Его сознание сосредоточилось на тонком клочке ткани в руках. С какой бы скоростью он его ни уничтожал, тут же срабатывало простейшее заклинание и восстанавливало все нити плетения.

- Мы все старались, чтобы он не причинял себе вреда, - сказал патриарх, - но потом я вспомнил, что ты мне рассказывала о богах: они ничего не видят, кроме того мира, что создан их сознанием. - Адон пожал плечами. - Значит, если этот Талое должен все разрушать, то мы должны дать ему какой-то предмет, чтобы он занимался им, а не своей одеждой или кожей.

Властительница Тайн горячо обняла священника, отчего на его щеках вспыхнул румянец.

- Ну конечно, - выпалила она, - все дело в том, что ты видишь! Благодарю тебя, Адон.

Мистра исчезла в бело-голубой вспышке света. Несколько больных завыли во сне, почувствовав воздействие волшебства. Их раненые сознания даже в забытьи страдали от того, что причинило им такой ужасный вред.

Адон остался один посреди палаты, и в его сознание прокралась тревожная мысль, порожденная поздним часом и жуткими криками безумцев: