Дино Буццати - Рассказы из сборника 'Семь гонцов'

На мгновение дон Антонио заколебался. И этого было до статочно, чтобы веки его дрогнули и между ними образовалась маленькая щелочка. Видел он или не видел? Но образ чего-то порочного, непристойного и необыкновенно прекрасного уже отпечатался в его мозгу. Он тяжело задышал от какого-то неясного искушения. Значит, действительно ради него явились эти призраки и с неба бросили ему вызов своими наглыми намеками?

Быть может, этот великий искус специально придуман для слуг господних? Но почему из стольких тысяч священников выбор пал именно на него? Он подумал о сказочной Фивиаде (пустынная местность вблизи древнеегипетского города Фивы, где в первые века христианства жили отшельники)

и еще о высоком и славном будущем, которое, возможно, его ждет. Дону Антонио захотелось побыть одному. Он торопливо осенил присутствующих крестным знамением, давая понять, что урок окончен.

Мальчики, перешептываясь, ушли, и наконец воцарилась тишина.

Теперь он может бежать, даже запереться в какой-нибудь дальней комнате, откуда облаков не видно. Но бегство не выход из положения. Это была бы капитуляция. Нет, помощи надо искать у бога. И дон Антонио стал молиться Ц стиснув зубы, исступленно, как бегун, одолевающий последний километр дистанции.

Кто же победит? Сладострастное и кощунственное облако или он, со своей чистотой помыслов? И дон Антонио нродолжал молиться. Почувствовав, что дух его достаточно окреп, он собрался с силами и поднял глаза.

Но в небе над Коль Джана он не без разочарования увидел лишь бесформенные груды облаков с какими-то идиотскими очертаниями, клубы пара и липкого тумана, медленно расползавшиеся на отдельные клочья. И было совершенно яс но, что не могли эти облака ни мыслить, ни строить козни, ни подшучивать над молодыми деревенскими священниками. И уж конечно, не было им никакого дела ни до него, ни до его терзаний. Облака как облака. Да и в сводке метеостанции на этот день говорилось: "Погода преимущ. ясная, к вечеру возм. кучевая облачность. Ветер слабый. Температ.

неизм.". А о дьяволе ни слова.

Друзья

Скрипичный мастер Амедео Торти и его жена пили кофе. Детей уже уложили спать. Оба, как это часто у них случалось, молчали. Вдруг жена сказала:

"Не знаю, как тебе это объяснить... Сегодня у меня весь день какое-то странное предчувствие... Как будто вечером к нам должен зайти Аппашер".

"Подобные вещи не говорят даже в шутку!" - ответил муж раздраженно.

Дело в том, что двадцать дней тому назад его старый верный друг скрипач Тони Аппашер умер.

"Я понимаю, понимаю... Ужас какой-то, - сказала она, - но никак не могу отделаться от этого чувства".

"Да, если бы..." - пробормотал Торти с печалью в голосе, но мысль свою развивать не стал. Только покачал головой.

И они вновь замолчали. Было без четверти десять. Вдруг кто-то позвонил в дверь. Звонок был длинный, настойчивый. Оба вздрогнули.

"Кого это принесло в такое время?" - сказала она.

Через прихожую прошлепала Инес, затем послышался звук открываемой двери, приглушенный разговор. Девушка заглянула в столовую. В лице у нее не было ни кровинки.

"Кто там, Инес?" - спросила хозяйка.

Горничная посмотрела на хозяина и, запинаясь, проговорила:

"Синьор Торти, выйдите на минуточку, там... Ой, если б вы знали!"

"Да кто же там? Кто?" - сердито спросила хозяйка, хотя уже прекрасно понимала, о ком именно идет речь.

Инес, подавшись вперед, словно желая сообщить им что то по секрету, выдохнула:

"Там... Там... Синьор Торти, выйдите сами... Маэстро Аппашер вернулся!"

"Что за чепуха! - сказал Торти, раздраженный всеми этими загадками, и, обращаясь к жене, добавил: - Сейчас посмотрю... А ты оставайся здесь".

Он вышел в темный коридор и, стукнувшись об угол какого-то шкафа, рывком открыл дверь в прихожую.

Там, как всегда неловко поеживаясь, стоял Аппашер. Нет, все-таки он был не совсем такой, как всегда: из-за слегка раз мытых очертаний он выглядел несколько менее вещественным, что ли. Был ли это призрак Аппашера? Пожалуй, еще нет, ибо он, по-видимому, пока не вполне освободился от того, что у нас именуется материей. А если и призрак, то сохранивший какие-то остатки вещественности.

Одет он был как обычно: серый костюм, рубашка в голубую полоску, красный с синим галстук и бесформенная фетровая шляпа, которую он нервно мял в руках. (Не костюм, разумеется, а призрак костюма, призрак галстука и так далее.)

Торти не был человеком впечатлительным. Отнюдь. Но да же он замер, не смея перевести дыхание.