Ефим Зозуля: Граммофон веков

Кукc поблагодарил за комплимент и сказал: - Все это хорошо, я только не знаю, какое применение найдет "Граммофон веков". Видишь, люди не понимают его. В социалистических школах учат больше строительству будущего, чем знакомят с делами прошлого. Очевидно, им некогда особенно ревностно интересоваться старым. Мой аппарат, надо полагать, станет только пособием для историков, а о широком применении придется забыть.

- Да это и понятно, Кукc! Интерес к больному и скверному прошлому вызывает больное и скверное настоящее, а если настоящее радостно и прекрасно...

- Завтра я сдам аппарат в Академию. А сегодня я еще проделаю опыт в "Камере Способностей". У меня там занятия сегодня. Хочешь, поедем со мной.

- Поедем.

"Камера Способностей и Призваний" представляла собой зал, занятый особыми аппаратами и приспособлениями. Сюда приходили трудящиеся, недовольные своим трудом, чувствующие равнодушие к своему делу.

Они просили особых специалистов помочь им разобраться в причинах, посоветовать, в крайнем случае, взяться за другое дело и за какое именно. "Камера" была преддверием многих корпусов, объединенных общим названием "Мастерская Опытов".

"Мастерская Опытов" представляла собою изумительное зрелище. Здесь велась разнообразнейшая работа. Результаты бывали порою чудесны: в плохом слесаре обнаруживался талант актера, в актере - призвание к консервированию сельдей, а в педагоге - влечение к пчеловодству.

Работа "Камеры" и "Мастерской Опытов" с каждым годом постепенно уменьшалась, так как работу ее предупреждали усовершенствованные школы, помогавшие ученикам вовремя разобраться в своих способностях и остановиться на определенной профессии.

Куксу выпало на долю беседовать с высоким, хмурым молодым человеком с широко развитой нижней челюстью и глубоко сидящими узкими глазами. Молодой человек был очень силен. О необыкновенной силе его говорили длинные узловатые руки с тяжелыми выступами мышц.

- Садитесь. Чем вы занимаетесь? - спросил Кукc.

- Я - каменщик. Разбиваю в щебень камни.

- Давно занимаетесь этим?

- Четыре года, то есть со времени окончания образования.

- Почему вы тяготитесь своим делом?

- Я грущу во время работы, и это уменьшает производительность моего труда.

- Раньше работа интересовала вас?

- Интересовала.

- Что вы испытывали тогда во время работы?

- Я сначала не мог разбивать крепкие камни и старался научиться этому. Приятно было видеть, как большой камень от двух-трех ударов моего молота разлетается вдребезги. Затем приятное чувство притупилось. Приходилось развлекать себя как-нибудь во время работы. Мне начинало казаться, что у камней есть лица. Если лицо мне нравилось, я откладывал камень, если нет разбивал его. Однажды большущий камень мне показался похожим на морду отвратительного пса, и я разбил его в бешенстве. Вообще я чувствую, что подобная работа возбуждает во мне скверные инстинкты... Самое приятное в моей работе - это когда мне в камне чудится интересное лицо, и я в нем стараюсь высечь черты, нос, глаза... Но тогда моя работа непроизводительна, и я отстаю от товарищей...

- Вы должны заняться скульптурным искусством. Это ясно. Занявшись этим, вы будете чувствовать себя на своем месте.

Каменщик восторженно поблагодарил Кукса и отправился в "Мастерскую Опытов" поступать на скульптурное отделение.

- Вот во что превратился суд в социалистическом обществе,- улыбнулся Кукc Тилибому.- А интересно, что скажут зти молодчики, когда узнают как следует про суд прежний? Тут недалеко есть ветхое, старое здание, в котором когда-то был суд. Сейчас в этом здании какой-то музей, и никто не помешает нам выслушать воспоминания его стен, потолков и половиц.

Кукc пригласил с собой нескольких посетителей "Камеры" и отправился с ними в музей.

"Граммофон веков" заработал более удачно, чем когда-либо.

Куке и Тилибом сидели точно в оцепенении.

Одна яркая, страшная картина суда сменялась другой. Грозные речи прокуроров, показания свидетелей, реплики судей, вопли обвиняемых и осужденных - все это было захватывающе жутко.

Как минута, пролетело несколько часов.

Когда Кукc и Тилибом очнулись, они обменялись растерянными взглядами: никого из молодежи не было.

Им, очевидно, было скучно, и они ушли, занятые собой, своей работой, определением своих способностей, своей здоровой и яркой жаждой творчества...

7. ВЕЧЕР

Торжественно садилось огромное красное солнце.

Трудящиеся давно вернулись с фабрик, мастерских и всяких учреждений. Улицы поливались водой. Над крышами приятными волнами струилась механическая музыка домов.