Ефим Зозуля - Граммофон веков

- А скажи, пожалуйста, разве ты не пытался соблазнить мою покойную жену, Маню?

- Да, да. Мы стоим, конечно, друг друга. Старый мир с его лицемерием, ложью, предательством и гнусностью еще не окончательно вытравился из наших душ, но не надо освежать его в нашей памяти.

Кукc молчал.

- И помимо личной мерзости,- продолжал Тилибом,- в ушах моих постоянно звучат стоны, крики, проклятия и ругань, которыми был переполнен старый мир и о которых вопиет при помощи твоей адской машины каждый камень, каждый клок штукатурки, каждый неодушевленный предмет. О, я счастлив, что "Граммофона веков" уже нет. Я прямо счастлив.

Кукc молчал.

Когда Тилибом ушел, он лег на диван в кабинете и предался размышлениям.

Изувеченный "Граммофон веков" лежал на полу. По инерции в нем двигались какие-то валики и сами собой вылетали нахватанные в разное время слова и фразы.

Старый мир дышал в машине последним дыханием, выругивался и высказывался унылыми, обыденными словами своей жестокости, тоски, банальности и скуки.

- В морду! - глухо вырывалось из машины.

- Молчать!

- А, здравствуйте, сколько зим, сколько лет!..

- Не приставайте! Нет мелочи. Бог даст.

- Аи, аи, тятенька, не бей, больше не буду!

- Сволочь!.. Мерзавец! Меррз... Работай, скотина!

- Молчать!

- Застрелю, как собаку!

- Я вас люблю, Линочка... Я вас обожаю...

- Человек, получи на чай!

И так далее, и так далее.

Бессвязные слова и фразы, но одинаково жуткие, на всех языках вылетали из испорченной машины, и Куке вдруг вскочил и начал добивать машину и топтать ее ногами, как тот революционер в Академии.

Затем остановился, поскреб лысое темя и тихо произнес: - Да. Пусть сгинет старое! Не надо... Не надо...