Павел Михель - Мир, который не вернуть. Том 3 - Год Второй

– Я, конечно, боюсь, но Паша прав: нужно ехать. Нужно попытаться. Да, здесь мы проживём ещё какое-то время, потом можно переехать в другое место, а потом снова, и снова… а смысл? Смысл всего этого?..

– А если там ничего не будет? Вдруг это место – пустышка? И что мы зря ехали? – я всё так же смотрел в окно. Через дорогу медленно брёл восставший. Он слегка ударился о корпус стоящей машины и отскочил назад, а затем развернулся и побрёл в другую сторону, откуда пришёл. Вдалеке пробежали ещё двое: за кошкой, которая пыталась убежать со всех сил, но, прямо перед деревом, один из восставших прыгнул и зубами схватил её, а затем руками разорвал и оба принялись поедать мёртвое животное, раскидывая клочья шерсти в стороны.

– Тогда мы будем знать, что попытались, – Женя вышла из комнаты. – И что надеяться на это нельзя. Только на себя.

Постоял у окна ещё несколько минут, а затем тоже вышел из комнаты. Паша сидел на тумбочке у входной двери. Катрин уже не было. Он даже не замечал меня, пока я не заговорил:

– Когда поедем?

– Что? – он повернулся в мою сторону. – Доброе утро … Поедем? Сейчас. То есть, через час где-то. Наверное.

– А машина готова? Всё нормально?

– Никита пошёл смотреть. Ой, да что с ней случится? Уже неделю стоит, – Паша выглядел озабоченным, и, казалось, едва меня замечал. Он встал и начал ходить взад-вперёд возле двери.

– А ты не боишься ехать? – вопрос сам слетел с моих губ. Паша резко встал.

– В смысле?

– Я имею в виду: ты уверен, что оно стоит того?

Паша ещё несколько секунд молчал, прежде чем ответить:

– Костя, хотя бы ты не начинай, – тихо сказал он. – Такое ощущение, будто все только и хотят закрыться в своём домике и не видеть мир, не замечать крики о помощи окружающих, жить самим по себе. А я так не могу. Не могу.

– А разве до этого было по-другому?

Паша устало прислонился к стене и медленно опустился на корточки.

– Костя, пожалуйста, хоть ты поверь. Я не могу всё это делать один – просто не смогу. Вдруг, там ещё остались люди и им нужна помощь? Или они нам смогут помочь? Нельзя такое упускать…

«Ты действительно ему веришь? Костя, ты же сам видел, что из себя представляют люди. Не совершай ошибку».

Катрин на секунду выглянула из-за угла, но сразу же скрылась обратно. Я подошёл к Паше и подал руку:

– Ладно, пойдём. День не бесконечный, а ночью ехать – самоубийство.

Лицо Паши медленно просияло улыбкой:

– Спасибо, – он взялся за руку и встал.

Когда мы вышли, на улице вовсю светило солнце. С приходом весны мир преобразился, одевшись в лёгкое, красивое зелёное платьице. Деревья тихо шелестели листьями, которые покачивались на ветру. Сквозь потрескавшийся асфальт и между стыками каменных плиток медленно, будто стесняясь, пробивались клочки травы. А на бескрайнем голубом небе повисли маленькие пятнышки облаков. И рядом с этим стояли дома, словно мёртвые туши давно погибших зверей, ожидая своей очереди, чтобы провалиться в небытие.

– Ну чё, как там? Нормально? – спросил Паша у Никиты, который стоял, у открытого капота машины.

Тот, в свою очередь, вытер руки грязной тряпкой и закрыл капот.

– Вроде нормально. Проверяй, – тихо ответил он.

Паша прошёл в машину и сел, заводя машину. Женя о чём-то говорила с Катрин:

–… я понимаю, да, но разве ты хочешь, чтобы всё стало зря? Их смерти, наших друзей?

– Дело не в том, хочу я или нет, – отвечала Катрин. – Я не хочу больше никого хоронить. Я не хочу больше видеть, как умирают мои друзья. Я не хочу больше убивать их, чтобы они не стали монстрами.

– Поэтому мы и едем. Костя думает, там научная база или что-то вроде того.

– И?

– И то, – отвечала Женя. – Мало того, что там могут быть люди – у них может быть лекарство.

Катрин недоверчиво фыркнула.

– Женя, успокойся. Какое лекарство? Посмотри вокруг: разве мир остался бы таким, если бы оно было? Это бред. Все мы лишь ходячие мертвецы.

– Не говори так. Мы не знаем, что там…

– Вот именно, что не знаем. Мы едем на смерть. Запомните этот твит.

– Послушай, тебя никто не заставляет, – начала Женя. Она теряла терпение. Я узнал эту интонацию – тонкие нотки сдержанного гнева в голосе. – Если не хочешь – не надо ехать.

– Ай, что за грязный приём? Ты же знаешь, что не останусь, – ответила резко Катрин. – Делайте, что хотите. Только не говорите потом, что это было неожиданно… Женя, я, может, тоже хочу в это поверить, но не могу. Просто уже не могу верить в людей после всего.

Женя неожиданно приобняла Катрин. Она всегда легко переключалась со злости на доброту, если это было нужно.