Ярослав Веров - Завхоз Вселенной

– Смешно, – угрюмо заметил Грабовски. – Вам у нас не нравится? Если считать инцидент с ГРУКом недоразумением? У них, знаете, мания подозрительности.

– А что здесь может нравиться? Вы не люди, и всё.

– Это почему же? – без любопытства спросил Грабовски. – С чего вы взяли, что это вы человек, а не я?

– Потому что, – отрезал Игорёк.

– Да, хороший ответ, – согласно покивал Грабовски, не открывая глаз. – Он, разумеется, всё объясняет.

– Дело в том, Грабовски, что, так как вы не люди, то ничего вам объяснять я не обязан.

– Надо же, – задумчиво подвигал губами председатель Мирового Совета. – Первый парадокс ксенологии. Кто бы мог подумать… Но мы, по крайней мере, разумны, на ваш взгляд?

– Какая разница? Разумны, не разумны. Не люди – и точка. Нехорошо, Грабовски, косить под человека, если ты не человек.

– А кто же я?

– Никто.

Грабовски, опять же, не удивился и не обиделся. Конечно на своём веку он видел много чего в космосе ближнем и дальнем. В космосе Древних Реализованных.

– Грабовски, вы здесь кому служите? Какому богу?

– Человечеству. Богов нет. Есть космос, есть наука. Есть любовь и дружба.

– Ну-ну, – саркастически хмыкнул Игорёк. Вспомнился Высоцкий: «Он только однажды волхвов помянул, и то саркастически хмыкнул».

– А Высоцкий здесь у вас был?

– Распространённая фамилия.

– Понятно. Ни Москвы, ни Высоцкого. Какие же вы после этого люди?

– Вы не возражаете, если я немного вздремну? – предложил Грабовски. – Устал, а тут выдалась свободная минута.

– Какая разница, возражаю я или нет?

– В самом деле, никакой, – согласился Грабовски.

Игорёк бездумно уставился в обзорный экран. Летели они над облаками, земли видно не было. Солнце золотило белую их пену и наливало огнём сапфир неба. Игорёк зевнул, покосился на председателя Мирового Совета – похоже, и в самом деле спит. От нечего делать Игорёк принялся изучать приборную панель, развлекаясь тем, что названия приборов и индикаторов сами возникают у него в голове. «А человек ли я?» Игорёк помотал головой. Нельзя сомневаться, иначе – Юпитер. «Если не я – человек, то кто же? Вот правильная постановка вопроса. А правильный ответ: если я не человек – то и никто не человек». А Грабовски-то спит совсем по-человечески. С презрением эдаким к нему, Игорьку, спит. Да, дела.

Наверное, Игорёк тоже задремал, потому что очнулся оттого, что отрицательное ускорение приподняло его из кресла. Дельтагравиплан шёл на посадку. Грабовски заворочался, потянулся и спросил сонно:

– Что, уже долетели?

«Это я у тебя спрашивать должен».

Машина вышла из облачности, внизу обнаружились горы. Снеговые шапки в сиреневой утренней дымке. Гравиплан камнем, по параболе, падал на скалы. За хребтом открылось небольшое плато. На плато, словно игрушечный, высился замок. Гравиплан коснулся каменных плит и замер.

– Вот и добрались, – заметил Грабовски. – Вы идите, а я полечу обратно.

Тот, с кем должен был встретиться Игорёк, прохаживался по открытой террасе у самого входа в за-мок. Он внимательно разглядывал приближавшегося Игорька, улыбаясь одними лишь уголками тонкогубого рта. Было в его взгляде характерное выражение, свойственное людям, привыкшим отдавать приказы и привыкшим, что эти приказы неукоснительно выполняются.

– Добрый день, бессмертный Игорь Хромов, – негромко сказал человек.

Игорёк кивнул. Это существо явно зналось с Реализованными.

– Оружие можешь бросить. Здесь оно тебе не понадобится. Предлагаю проверить на мне.

Игорёк, зная наперёд, что оружие здесь бесполезно, направил на него раструб десинтера и выстрелил. Раздался грохот падающих в выжженную пустоту каменных обломков. А собеседник исчез. «Не понял», – удивился Игорёк. В тот же момент из-за спины раздался голос:

– Я здесь.

Игорёк повернулся, и тут произошло нечто совсем несуразное. Собеседников сделалось много, они окружали Игорька полукольцом.

– Ну, в кого стрелять будешь? – осведомились хором дубли.

Игорёк опустил десинтер на каменные плиты.

– Собственно, больше стрелять ни к чему, – сказал он.

– Да, Игорь Святополкович, наделал ты шороху, – человек снова был один. – Все только о тебе и говорят. Иштар рвёт и мечет. Она страшна во гневе. Очень страшна.

– Ты, значит, Посвящённый? Вроде начальника колонии.

– Я – Посвящённый. Я представитель богов в Реализации Шамаша. Всё, что ты здесь видишь, устроил он. А ты желаешь погубить этот прекрасный мир. Зачем тебе это?