Вл. Гаков - Другое небо (сборник)

От предположения о множественности обитаемых миров совсем близко до идеи множественности бытующих там религий (тем более земной опыт как бы заранее подготавливает читателя к безболезненному принятию этой идеи). Но все же проблема обращения «туземцев» в галактическом будущем научной фантастики грозит большими осложнениями, чем те, с коими столкнулись христианские миссионеры в последние столетия земной истории.

В этом сборнике вам предстоит встреча с несколькими рассказами на эту тему, я же остановлюсь на тех, что в данную подборку не вошли.

У Рэя Брэдбери есть любопытный «марсианский» рассказ «Огненные шары» (1951), в американское издание «Марсианских хроник», однако, не включенный. Рассказ вышел только в «английском» варианте — сборнике «Серебряные цикады», да и то в более поздних переизданиях. Почему американские издатели решили воздержаться от включения рассказа в последующие многочисленные переиздания «Марсианских хроник», думаю, станет ясно, если вспомнить о табу, о котором речь шла выше. Ведь герои «Огненных шаров»-священники, встретившие на Марсе местных жителей, не знающих… первородного греха! Имеется в виду тот самый первородный грех, который к разумным «энергетическим сферам» (а именно таковы марсиане!) никак не применим.

В рассказе Кэтрин Маклин «Нечеловеческое жертвоприношение» (1958), переведенном на русский язык как «Необычное жертвоприношение», загадочный инопланетный ритуал может действительно показаться более чем необычным. Может даже вызвать гнев, растерянность, желание немедленно вмешаться, если глядеть на происходящее действо человеческими глазами.

А Пол Андерсон еще более заостряет ситуацию в рассказе «Проблема боли» (1973). Его герой должен свыкнуться с мыслью о правомерности действий инопланетянина, позволяющего умереть жене героя — и только потому, что так требует от не-человека его не-человеческая религия! (В более раннем рассказе «Убийца», вышедшем в 1960 году, Андерсон описывает инопланетян, действительно обладающих бессмертной душой…) Словом, космическим миссионерам будет от чего растеряться. И вопрос еще, окажутся ли они тверды в вере своей, а если да, то не придут ли к трагическим противоречиям с этой же верой, которая создавалась землянами и для землян…

Из всех коллизий типа «земной священник — инопланетянин» наиболее полно и глубоко разработан конфликт в знаменитом романе уже знакомого нам Джеймса Блиша «Дело совести» (1958). Это, по общему мнению критики, одно из самых значительных произведений западной фантастики «на религиозную тему». Причем в данном случае кавычки, видимо, можно снять…

Может быть, успехом автор обязан именно тому, что подошел к религии не как к теме, а погрузился в нее как в проблему. Герой романа — иезуит, член космической исследовательской экспедиции ООН на другую планету, разумные обитатели которой — рептилии. По виду — «драконы», «змеи», «ящеры» (скорее что-то среднее), но в глазах истового ревнителя священного писания, безусловно, гады. Отдаленные родственники того, кто некогда совратил первых людей в саду Эдема. Инопланетяне мягки, интеллигентны и самое главное — им был также неведом первородный грех! Райская обитель, в яви обретенная среди звезд? Как бы не так… Рассуждая в духе исповедуемого героем канонического текста, все это означает, что земляне встретились не с «детьми Господними». Ибо, с одной стороны, обитатели планеты — безусловно, «венцы творения» в этом мире, а с другой — они, не согрешив, таковыми в полной мере считаться не могут. И вера приводит героя романа к выводу, что весь этот инопланетный рай на деле есть не что иное, как козни того, кто по облику и «генетике» близок сим «райским тварям»…

Я понимаю, что читателям, не верящим в бога, подобный ход мыслей покажется по меньшей мере странным и нелогичным. Но автор романа передает (и, конечно, не столь примитивно, как я это изложил в кратком пересказе) мысли и переживания человека глубоко религиозного. Защищенного — как ему кажется — от каких бы то ни было «концептуальных переворотов» в сознании жесткой догмой религии. Библия для него верна от первого до последнего слова, до запятой, и все, что кажется не совпадающим с ее выверенным текстом, суть коварные происки погубителя человеческих душ.

До сих пор речь шла о примерах ереси скрытой, завуалированной (ведь и христианская доктрина допускает известный пересмотр хотя бы интерпретации священного писания). Но отдельные писатели-фантасты в своих сочинениях допускали и столь явную архиересь как открытое и беззастенчивое переписывание таких основополагающих концепций, как Бог и Сатана, перекраивали на свой лад раз и навсегда утвержденные «карты» Рая и Ада!