Айя Рин - Фазеры. Часть первая. Фаза сна

– Сонный день, дамы и господа. Разрешите представиться. Я представитель больницы Сомнус-Сити, племянник господина Е.

Я заметил, что парень не назвал своего имени: оно содержало цифру один. Знай эти люди о его первенстве, точно не стали бы слушать.

– Сегодня утром господином Е самолично было проведено вскрытие тела. – Емеля вынул из кармана сложенный документ. – Вот диагноз. Не буду зачитывать его вслух. Скажу лишь то, что умер сонатор Л естественной смертью. От внезапной остановки сердца. Разглашать более подробную информацию я не вправе. С разрешения соната вы можете ознакомиться с документом в архиве. Благодарю за внимание.

Емеля спустился со сцены, и к нему тут же подбежала молоденькая журналистка. А место у микрофона занял добряк. Тот самый, что отвез тебя в школу. А когда он заговорил, и его голос стал отдаваться эхом по залу, ты вздрогнула. Именно его ты слышала в том коридоре…

– К сожалению, никто из нас не вечен… – И словно в подтверждение твоих опасений, мужчина представился: – Я, несмотря на свою должность апстарта, всегда был близок с сонатором Л…

К глазам подступили слезы: ты вспомнила, что дедушка погиб из-за тебя. Добавила горечи сестра, которая сначала приобняла тебя за плечи, изображая любящую семью, а потом проскрипела на ухо:

– Он пошел искать тебя, чудовище, и не вернулся – сердце не выдержало от волнения.

– Не стоит забывать, – продолжал апстарт, – что прежде всего он был не сонатором, а мудрецом, великим Лаером, принесшим спокойствие в жизнь нашего города…

– Как тебе здесь? – продолжала издеваться АК-2, давя на еще одну ранящую тему. – Не хочешь вернуться в гимнастику? Я ведь могу устроить.

Не в силах больше терпеть, ты отстранилась от сестры и пошла к выходу. Вся эта атмосфера давила на тебя, намереваясь превратить в пустой безжизненный кусок плоти.

Емеля побежал за тобой:

– Простите, – взмолился он, потирая лоб. Отстраненно проследив за его движением, ты заметила, что поверх брови парня пролег вертикальный белесый шрам. – Я совершенно забыл, что вы его внучка… Я не подумал…

Ты повернулась и неожиданно для вас обоих уткнулась ему в плечо. Хотелось выплеснуть из себя все опустошенные чувства вместе со слезами, но ты помнила, что не должна плакать. Не должна вообще обнажать эмоции, а вместо этого прижалась к Емеле.

Растерявшись, он похлопал тебя по плечу, потом наклонился к твоему уху и тихо-тихо прошептал:

– Вы фазер, Мила. И я, кстати, тоже.

Ты отстранилась от него, вопросительно глядя в лицо, на котором не было и намека на усмешку.

– Так написано на той бумажке. Больше там нет ничего интересного. – Емеля пожал плечами, протягивая тебе красный листок. – И если от этого вам станет легче, то можете приходить в секретную комнату и украшать ее.

– Спасибо. – Ты сжала заветное письмо, которое еще много лет назад вложила в твою руку НП, и присела на сиденье трибуны. Емеля устроился рядом.

В голове творилось что-то неясное. Дедушка действительно умер. Его было уже не вернуть. Как и сестру. У тебя не осталось семьи. Тебя выгнали из Школы Гимнастики. Ты больше не могла стремиться к своей мечте. Добряк оказался жестоким апстартом. А ты дефектной. Это страшное слово всегда пугало. Но при мысли, что и Емеля был фазером, тебе становилось спокойней. Несмотря на то что однажды он тебя предал.

Ты почти успокоилась, когда кожу пальцев пробрало от вибрации планшета, который все еще лежал в руках. Лениво потянувшись к экрану, ты открыла пришедшее в «Ух!» сообщение. Отправлено оно было с аккаунта Андрея, который сменил свое имя на Неизвестного. «Быстро отвечай, если не хочешь крови. Ты знаешь его?» – спрашивал парень, прислав фотографию Волка, позади которого горела гирлянда. «Откуда у Андрея фото секретного места Емели и Волка?»

Сердце застучало. И весь тот ураган чувств, что недавно бушевал внутри, взял новое направление – страх.

«Ответить или нет?» А что, если это кто-то опасный? Вдруг он сможет тебе навредить? От упоминания крови тебя затошнило. Вот бы кто-нибудь ответил Неизвестному за тебя…

– Мила, что с вами? – заволновался Емеля.

– Все хорошо… – Ты облокотилась о его плечо. В глазах, как и утром, стало темнеть. И это означало лишь одно: должны были возникнуть знания, которые всегда появлялись от переизбытка чувств. Вот почему эмоции были тебе ненавистны.

Ты прикрыла глаза и начала тонуть в вязкой темноте.

– Ми-и-и… – эхом раздалось откуда-то издалека, и ты попыталась разлепить веки, но не смогла.