Аркади Мартин - Память, что зовется империей

– Ясно, – сказала Девятнадцать Тесло. Сжала губы. – Почему ты не он?

– На Лселе вас бы назвали философом, – сказала Махит и тут же об этом пожалела. В Тейкскалаане это слишком фамильярное утверждение даже с формально-уважительным «вы» – но она не знала, как сформулировать иначе, не выбрав себе заранее ролевую модель ради отсылок и подражания, как Три Саргасс, очевидно, выбрала Одиннадцать Станка.

– Очень лестно, – сказала Девятнадцать Тесло. – А теперь объяснись, Махит Дзмаре – полагаю, однажды твое тело носило это имя, так что меня вполне устраивает называть тебя так, как тебе угодно, – объяснись, почему ты не мой друг.

Махит поставила пиалу и опустила ладони на белую ткань позаимствованных штанов. Девятнадцать Тесло поразительно превратно понимала теорию имаго: что за мысль, будто Искандр разгуливает по миру в ее теле , заместил, стер или убил ее собственную личность, оставив одно имя? Станция не растрачивала своих детей. Мутило уже от одной идеи – и слишком ярко вспомнилось мгновение в душе, когда она вовсе не чувствовала себя собой . Была не собой – но и не совмещенным человеком, которым им полагалось стать с Искандром.

– Объяснюсь, – сказала она, – но сперва ответьте вы: бомба на плазе Центр-Девять предназначалась для меня или для Искандра?

– Сомневаюсь, что для кого угодно из вас, – сказала Девятнадцать Тесло. – В самом худшем случае – для Пятнадцать Двигателя, и то я сомневаюсь. Жертвами внутреннего терроризма чаще становятся просто от того, что попадают не в то время не в то место. Умеренный случай политической неудовлетворенности вроде связей Пятнадцать Двигателя с бунтом на Одилии – это едва ли повод его взрывать, особенно если учесть, что местные подрывники поддерживают бунты.

Махит подавила желание задать тот вопрос, который утром не задала Три Саргасс – «бунт на Одилии? Что там происходит на Одилии?», – поскольку почти не сомневалась, что эзуазуакат пытается сбить ее с мысли. Ее не собьют с мысли, не сейчас. В свое время можно поинтересоваться и об Одилии, и о подрывниках; но прежде крупных проблем Города нужно знать, чего от нее хочет Девятнадцать Тесло.

Девятнадцать Тесло наблюдала, осмыслила ее молчание. И продолжила:

– Знаю, я не ответила на твой вопрос: знает ли кто-нибудь, кроме меня, об имаго-аппаратах на вашей станции.

Слишком проницательна. Слишком матера . Сколько лет она уже при дворе? Десятилетия. Дольше Искандра. И как минимум половину этих лет провела в опасном внутреннем круге императора. Очевидно, тут тонкость и наводящие вопросы не помогут .

Словно нож, напомнила себе Махит и постаралась стать ее зеркалом.

– Что, по его словам, должно было случиться после его смерти?

– Что невозможно представить, чтобы Лсел отправил следующего посла без его имаго. Что это будет… как же он выразился. Невообразимой тратой знаний.

– Похоже на Искандра, – сухо отозвалась Махит.

– Правда же? Заносчивый человек. – Девятнадцать Тесло отпила чай. – Значит, ты его знаешь.

Махит пожала плечом.

– Меньше, чем хотелось бы, – сказала она, что было правдой, хоть и не всей. – А каким, по его словам, должен быть следующий посол? Когда тот прибудет в Город вместе с его имаго.

– Молодой. Не обо всем осведомленный. Бегло владеющий тейкскалаанским – на необычном уровне для варвара. Он с радостью вновь встретит друзей и вернется к работе.

– У нас есть термин, – сказала Махит. – «Устареть». Искандр, которого знаю я, не тот, которого знали вы .

– Так вот в чем наша проблема?

Махит медленно выдохнула.

– Нет. Это очень маленькое подмножество проблем, которые у нас могут быть.

– Вообще-то, Махит Дзмаре, это моя работа – решать проблемы, – ответила Девятнадцать Тесло, – но обычно все становится намного проще, когда я понимаю, в чем они заключаются.

– Проблема в том, – сказала Махит, – что я вам не доверяю.

– Нет уж, посол. Это твоя проблема. А наша проблема – что я все еще говорю не с Искандром Агавном и что, несмотря на его зримую смерть, те же самые волнения, которые давно длятся в моем Городе и окружали его – и даже его дальних знакомых вроде Пятнадцать Двигателя, – теперь окружают и тебя .

– Я ничего не знаю о других бомбах, даже того, что они были, – сказала Махит. – Или о связи Пятнадцать Двигателя с теми, кто их закладывает, или с теми, кто закладывает их против него.

«Те же волнения». Что же натворил Искандр? Впрочем, знай она это, знала бы и кто его убил – или хотя бы из-за чего он умер. А также способно ли это повлечь ответный удар в виде множества смертей среди гражданских. Сомнительно: когда перед его исчезновением она спросила, что он мог натворить, он ответил «крамола», но «крамола» – это одно, а «бессмысленные смерти» – другое, и она представить себе не могла, чтобы была совместима по способностям с имаго того, кто считает терроризм приемлемым побочным эффектом политических действий.