Евгений Филенко - Сингулярность 1.0. Космос

В горло скользнули щупальца зондов, спрыснули стенки желудка физиологическим раствором в смеси с протеиновым бульоном, расправляя складки слизистой, растягивая сморщенный временем орган, и Марк почувствовал голод, когда железы слизистой желудка наконец заработали, выбросив в просвет органа первую, «аппетитную», порцию желудочного сока. Проникшие с противоположного конца пищеварительного тракта микроирригаторы тем временем орошали внутренность его кишечника культурами бактерий-сапрофитов взамен тех, что не сумели пережить межзвёздный перелёт. Теперь ему не грозила смерть от обезвоживания, вызванного профузным поносом, – по крайней мере, до следующего скачка «Богуслава» сквозь пространство.

Мелодичный сигнал заставил его вздрогнуть; зонды и иглы покинули его тело. Марк прислушался к себе. То, что он услышал, – а вернее, то, что он слышать перестал, – вполне его удовлетворило. Он перестал чувствовать биение собственного сердца; из груди ушла удушливая тяжесть, и каждый вдох перестал приносить боль. Тело возвращалось в рабочий режим, вновь становясь незаметным для хозяина, как удобная разношенная домашняя одежда или обувь.

Воспоминание о доме заставило Марка нахмуриться. Их с Мартой жилище в перенаселённом муравейнике давно покинутой, задыхающейся в собственных миазмах отравленной человечеством Земли не вызывало у него никакой ностальгии. Напротив, он был страшно рад вырваться из плена вынужденных ритуалов, порождённых необходимостью уживаться с тысячью соседей по кластеру гигаполиса. Разнородные обычаи, культурные традиции, всё то, что составляло наследие слившихся в единый народ наций, – всё было принесено в жертву унификации, стёршей разницу между индивидуумами и превратившей всех их в граждан, у которых осталось одно на всех право, в котором они были равны. Право подчиняться закону.

Происхождение, расовая принадлежность, цвет кожи, возраст и пол – ничто из этого больше не имело смысла. Все были равны перед законом. У всех были равные возможности – то есть никаких возможностей сверх того минимума, которое гарантировало Глобальное Государство. Минимум удобств, достаточный для того, чтобы обеспечивать потребности в гигиене, развлечениях и сне. Минимальный пакет услуг здравоохранения, которого хватало на поддержание организма в пригодном для нужд Государства состоянии. Минимальный суточный паек, удовлетворяющий нижней границе нормы для одного отдельно взятого организма – а уж поправку на пол, возраст и физические возможности каждого из граждан система, ведающая социальными благами, делала автоматически.

Одинаковость и единообразие стали добродетелью, гарантировавшей стабильность в обществе. Культивирование инакости, подчёркивание различий не то что не поощрялись – нет, они были признаны противозаконными и преступными, ибо могли привести к внутренней вражде между гражданами Государства, которые конституционно были равны. Всего два поколения запретов сделали их равными во всех остальных отношениях. Марк, как и его партнёр Марта, не помнил своих корней. Государство начинало заботиться о своих гражданах сызмальства, не позволяя биологическим родителям посадить опасные зёрна инакомыслия в их жадно впитывающий информацию мозг.

Уживаться, чтобы выжить, – таков был лозунг, под которым прошли последние их годы на материнской планете. Это были изматывающе-однообразные годы – череда дней и ночей, ни один из которых ничем принципиально не отличался от остальных. Они несказанно рады были бежать из удушливых объятий родной планеты, когда рулетка дифференциальной машины выбрала их пару кандидатами на роль капитана корабля-ковчега колонизационного флота Земли и его помощника. Они успешно прошли отбор, и вот теперь, спустя тысячелетия после отправления с Земли, прибыли к очередному пункту своего назначения.

Марк выбрался из криокамеры и, пошатываясь, зашлёпал босыми ногами по прохладным плитам пола сагиттального коридора, который связывал воедино систему из двигательных установок ковчега, его трюмов и кают команды с центром управления корабля, или, говоря проще, ходовым мостиком. Сейчас, после выхода «Богуслава» из автоматического режима полёта, присутствие капитана на мостике делалось обязательным. Корабль, разбудив капитана и его помощника, заполнил атмосферой ту часть корабля, которая необходима была команде для нормального функционирования. Обогреватели работали на полную мощность, но пока не смогли полностью изгнать из коридоров, кают и рубки остаточного эха стылого холода абсолютного нуля, который царил на борту «Богуслава», открытого для вакуума, долгие годы полёта.