Марк Дельта - Римская карусель. Первая книга цикла «Время орбинавтов»

– Я хотел попросить тебя, чтобы ты был поразговорчивее со своими клиентами, когда ставишь им пиявки или стрижешь их. Особенно с этим твоим судьей. Такие люди тоже могут знать множество интересных сведений. Ты бы пересказывал эти сведения мне, а я мог бы тебе за это что-то платить, если, конечно, осознание того, что ты выручаешь друга, не было бы для тебя достаточным вознаграждением.

Риккардо, вообразив, как ведет светскую беседу с мессером Туччи и обменивается с ним сплетнями, вместо того, чтобы хранить, как обычно, угрюмо сосредоточенное молчание во время процедуры бритья, и решительно замотал головой.

– Знаешь, иногда мне кажется, что ты просто завидуешь мне из-за того, что никак не можешь научиться обращению с женщинами! – заявил вдруг Лоренцо. Он уже облачился в халат, натянул на голову ночной колпак и залез в постель. Теперь он выглядел невинным отроком, ожидающим, когда мать поцелует его на сон грядущий. И от того, что он таким казался, услышать из его уст подобное заявление было тем более неприятно и даже оскорбительно.

– У меня скоро будет подружка, настоящая красавица. Твои матроны даже в юности не выглядели так, как она! – выпалил раздосадованный Риккардо неожиданно для себя.

Лоренцо тут же сел, сбросив одеяло и скинув ноги на пол.

– Не может быть! – Он сгорал от любопытства. – Когда это ты научился врать?

Риккардо молчал, жалея о порыве, заставившем ему это сказать.

– Или это правда? Кто она? Говори же!

Но уговоры Лоренцо не возымели никакого действия.

– Жаль, – молвил он. – Я уже было обрадовался за тебя, как и пристало истинному другу. Но давай, коль скоро речь зашла об искусстве любви, покажу тебе кое-что интересное и опасное. Разумеется, никому ни слова! Помнишь скандал с непристойными фресками Романо?

– Да, но я никогда их не видел.

Несколько лет назад – Риккардо и Лоренцо были тогда еще подростками – талантливый художник Джулио Романо, ученик великого Рафаэля из Урбино, рассердившись на папу Климента за невыплаченный в срок гонорар, отомстил ему, сделав на стенах зала Константина в Ватиканском дворце наброски фресок непристойного содержания. По приказу понтифика их затерли, но другой ученик Рафаэля, Маркантонио Раймонди, успел зарисовать фрески. Впоследствии он сделал из этих рисунков сборник гравюр и опубликовал его. Все копии сборника были уничтожены, Раймонди – арестован. Романо повезло больше: сразу после этой истории он получил большой заказ в Мантуе и покинул Вечный город. Пьетро Аретино, нынешний патрон Лоренцо, живший в ту пору в Риме, воспользовался своими связями, и в конце концов ему с немалым трудом удалось вызволить Раймонди из узилища.

– Эти иллюстрации снова вышли в свет, – тихим торжествующим голосом сообщил Лоренцо, вынимая из мешка книгу. – На этот раз с сонетами маэстро Аретино.

Он прочитал латинское название, перевел на романеско 2 2 Романеско – римский диалект итальянского языка. – «Все позы любви», – и принялся неторопливо листать книгу, с благоговением прикасаясь к страницам. Охваченный любопытством Риккардо разглядывал иллюстрации, краснея, но не отводя от них глаз.

– Представь себе, какими могли быть фрески, вообрази все это в цвете!… – прошептал Лоренцо.

Однако Риккардо был заворожен и этими черно-белыми изображениями.

Все шестнадцать гравюр были равно прекрасны по дерзости, бесстыдству и правдоподобию. Мужчины и женщины, поражая мускулистой пластичностью своих членов, совокуплялись во всевозможных позах на пышных ложах, на фоне тяжелых драпировок, чьи складки каким-то загадочным образом подчеркивали чувственные изгибы тел.

«Мессалина в каморке Лициски», «Эней и Дидона», «Геркулес и Деянира», «Сатир и нимфа». Лоренцо произносил вслух названия картин, но эти языческие имена мало что говорили Риккардо, ничего не добавляя к ошеломлению, наслаждению и острому стыду, которые вызывали в нем изображенные в книге сцены любви. Разбирать стихи он не пытался. Чтение всегда было для него трудным делом, а те строки, что произносил вслух Лоренцо («Эй, закинь вот так на плечо мне ногу, Но узды моей не держи рукою» 3 3 Перевод А. Парина. … ), показались ему трескучими и многословными. В них не было той пленительной грации и страстной мощи, так захватившей молодого цирюльника при разглядывании гравюр, хотя сам он вряд ли смог бы объяснить это переживание словами.

– Ну, все, теперь рассказывай про девушку, которая скоро будет твоей подружкой! – потребовал вдруг Лоренцо, внезапно закрыв книгу и возвратив ее в мешок.