Alex PRO - Сиреневая книга

Когда он почти выдохся, под стеной на глубине полуметра лопата наткнулась на большой плоский камень. Обкопав и вытащив его, Бонда обнаружил зеленоватую литровую стеклянную банку, обернутую изнутри серой бумагой. Горловина была закрыта сложенным мутным полиэтиленовым пакетом, обвязанным черной медной проволокой. Бонда размотал проволоку (полиэтилен тут же развалился склизкими чешуйками), и отжал капроновую крышку.

В банке неплотно лежали замотанные в невзрачные тряпицы двенадцать царских червонцев, продолговатые золотые серьги с большими зелеными камнями и скорлупка дешевого гитарного медиатора бордового цвета. Ошеломленный Бонда несколько минут крутил в руках находки, затем, спохватившись, вытянул из банки крутящийся по стенкам сложенный вдвое плотный лист ватмана. В центре печатными буквами было выведено: «Чем ярче горят мосты за спиной, тем светлее дорога впереди. Удачной охоты!» И два смайлика: подмигивающий и грустный…

Удивленный Бонда машинально завернул цацки в носовой платок и, спрятав сверток в накладном кармане разгрузки, глубоко задумался.

Он мог дать голову на отсечение, что к этой банке давным – давно никто не прикасался. Ясно, что всё, с обеих сторон стены, оставалось нетронутым много лет. С улицы бурьян, да и кто будет хоронить клад, махая лопатой у всех на виду. Дощатому настилу тоже лет дцать. Сарай вообще, поди, еще со времен Хрущева стоит. Бонда вспомнил огромные черные лиственные дома декабристов на Енисее, и добавил: или со Столыпина. Местные с села свалили уже три месяца как. Что мешало хозяевам взять золото с собой? Ведь это не бумага, это реальная валюта. В любом месте. Боялись? Возможно. Но, перезаныкать поближе и подоступней, чтоб, в случае необходимости, быстро достать, им в любом случае ничего не мешало. А это значит… а это означает, что последние хозяева сарая, а возможно – и ряд предыдущих, про золото… и не догадывались?!»

Но капроновая крышка и медиатор-дымовушка – это уже Брежнев. Или Андропов. Или Черненко. Или Горбачев. Вот только смайлики, да еще карандашом, тогда не рисовали. Хотя возможно, что рисовали их уже в конце 90-х… И крышки капроновые никуда не делись. А вот медиаторов за полкопейки тогда было не найти. Хотя… мало ли у кого какого завалялось хлама. Вот только банка слишком большая, тогда удобней было обойтись майонезной или сметанной. И надпись странная. Пугающая надпись…

«Удачной охоты!» – это любимое выражение Бонды за последнее поганое время. И еще одного товарища из старой жизни. Которого звали Маугли.

А вот пожелания, которые так похожи на приказ? Кому это все предназначалось?

Когда дети были маленькие, Бонда любил делать для них сюрпризы-загадки. Нашли, скажем, записку на столе, а там слегка завуалированное указание, где следующая. «Вы на правильном пути, двигайтесь к книжной полке и посмотрите, что хранит Каверин на 55 странице». И так далее, пока не доберутся до приза. Наблюдать за мечущимися по дому ребятишками было не меньшим удовольствием, чем самому искать приз.

Бонда верил в тайные знаки. Называл их маячками. Относился он к этому иронично, но серьезно – попытки игнорировать странные явления обходились дорого. Для себя Бонда обозначил это именно природным явлением, и вёл себя соответственно. Вы ведь смотрите на небо. Слушаете прогноз. И делаете выводы. Зонт в сумку, плащ на руку, а то и валенки да лопату в багажник! Меняете или вовсе откладываете запланированные ранее маршруты. То есть реагируете. Так и в данной ситуации.

Извечная проблема Бонды состояла в идентификации знаков. Не всегда можно было понять какие-то вещи. Порою легко, как будто крикнули в ухо: беги, дурак! Иногда же Бонда терялся в догадках. Как, например, сейчас.

Склонный к логическому инженерному мышлению, он выявлял повторения, закономерности, прикидывал вероятности, даже рискованно экспериментировал. И поделил в свое время цели маячков на три группы: предостережение, побуждение к решительному действию и… непонятного назначения.

Иногда можно было однозначно утверждать, что требуется чего-то не делать: не выезжать, не лететь, не встречаться. С этим Бонда худо-бедно разбирался. Во всяком случае, чаще, чем встревал. Четыре раза это понимание совершенно точно спасло ему жизнь. Может быть, и больше, но достоверно он этого не знал. Не делать – обычно легче, чем делать.

А вот с определением маячков, которые, напротив, побуждают что-то совершить, а не просто развернуться, имелись традиционные проблемы… Задним числом Бонда понимал, что надо было, скажем, правильно интерпретировать слова нечаянного собеседника. И услышать в них шорох подкрадывающейся проблемы, а не вызов-искушение. Обрывок случайной радиопередачи, так засевший в мозгу – это вообще конкретнейший сигнал. А не паранойя, как тогда думалось. А третий, последний маячок просто резал глаз – тебя позвали, тебе протянули руку, а ты, идиот, заколебался и предложение отверг. И так, или почти так, всегда.