Энтони Рейн - Престижное потребление

Трэш ждала подругу. Светка, овца, как всегда, опаздывала. Поэтому актриса развлекалась, как могла.

Начался второй акт пьесы.

– Ты совсем меня не слушаешь, не хочешь слышать и не понимаешь! – доносилось от стойки павильона с деланой интонацией и набором характерных звуков и обертонов, режущим уши почему-то только мужчинам.

«Ага, как же! Я тебя тоже не понимаю, – подумала Трэш. – Апгрейдиться надо самой, втихаря. Наличие второй половинки не требуется. Только ее кредитная карточка. Ну или ее палец с имплантированным чипом. Хи-хи!»

Мелкая сучка-брюнетка с аккуратненьким палестинским носиком, явно не натуральным, перебарщивала с эпитетами, которыми награждала своего благоверного. В своем цветастом платье «Calisto» ярким пятном постимпрессиониста она стояла в проходе, уперев кулачки в бока, и орала, будто лично Ван Гог отрезал ей ухо. Ее мужебойфренд, с добрым, слегка одутловатым очкастым лицом Вани из Рязани, одетый в мешковатый серый костюм российской марки «Dolbo» и черные туфли-говнодавы «Patriotic», терпел, но находился близко к точке кипения.

«Непрофессионально! Прямо даже обидно становится. Не за Рязань, не за этого дятла, конечно, а за сам подход!» – рассуждала интеллектуалка.

После неуклюжих оправданий за неудавшуюся поездку в Монте-Карло, норковые шубы, подарок теще на юбилей, оплату за обучение в магистратуре какого-то там гребаного института «Нефти и газа» картинка для Трэш стала очевидной: настоящая москвичка в первом поколении доила «понаехавшего» за хорошей жизнью «замкадыша». Зачем только замуж было выходить? По приколу? Или квартиру отжать?

Трэш наслаждалась действием. Анализировала потенциал конфликтующих сторон, лишь изредка поглядывая на других визитеров, «на автомате» оценивала исключительно их одежду и брендовые вещи. Бледными тенями посетители «Upgraded» проходили мимо и, казалось, не замечали спорящей парочки. У каждого свои проблемы, своя история.

Но у Трэш-то глаз наметанный!

По заморенному виду выдоенной жертвы можно было предположить, что квартиры внутри Третьего кольца у лошары точно не имелось.

«Так могла же повесить ипотеку!»

Явная неопытность юной хищницы одновременно расстраивала и веселила Трэш. Слишком много ошибок, базовых для стервочки, учившейся охотиться по брошюркам коучей с накрученными рейтингами и тупым роликам в сети. Сперва промах в выборе жертвы – больше двух шкур не содрать; мужебойфренд из интеллигентно-бедной семьи, ишачит на дядю, своего бизнеса нет. Потом – в способе добычи «бабоса» и «гудсов». Потерпит «Рязань» ее с полгодика, потреплет себе нервы – начнутся проблемы на работе, размолвки с друзьями-родственниками, коллегами и начальством. И всё – финансовый ручеек иссякнет. Естественное желание вырвать золотое яичко из привычного круга общения и облупливать самой, ни с кем не делясь, увы, приводит к сокращению доходов. Скоро начнет водить суженого по астрологам-психотерапевтам, уверять в необходимости развития эмоционального интеллекта, совершенствования духовных практик для увеличения денежного потока. А в сексе уже динамит, закатывает по вечерам истерики и наверняка готовит эректильную дисфункцию. Нормальный козел сразу послал бы на хер такое убожество – и по доступным бабам. А этого, видимо, строгая мамочка воспитала в послушании (ну да, самой папеньку заломать не удалось – на сыночке отыгралась).

Бабораб! Легкая добыча.

Впрочем, скоро клиент должен взорваться. Произойдет «восстание Спартака». Сначала он пошлет свое палестинское счастье к теще на исправление. И совершит ошибку, ибо тещенька – взрослая, состоявшаяся копия дочки, когда-то сжившая со свету папу, если тот вовремя не успел сбежать на Южный полюс или в Северную Корею. Плюс парочка недалеких подруг, завидующих пристроенности и постоянству. Уговорят, внушат, что развод и разрыв отношений – это совсем хорошо, появится больше возможностей: со штампом в паспорте открываются крутые перспективы в ловле доверчивых папиков. Железобетонный отмаз: бывший муж – скотина, тиран, скупой, бесчувственный и тупой деспот, а она так хотела детей, – в общем, давить на жалость!

И стороны с явным неудовольствием встретятся в ЗАГСе. Первая будет грустить по поводу неоправданных инвестиций и своих оставшихся неразделенными «замкадочных» чувств. Поедет назад в Рязань плакаться на жизнь. Вторая будет сожалеть о том, что этот урод забыл заплатить за ее «нефтегазовое» обучение, новую шубу или треклятые импланты, потребует возмещение ее многократно порушенной цветущей невинности. Потом будет по маминым заветам пребывать в глубоком убеждении, что все мужики – скупые козлы, импотенты, тираны и деспоты, пока она не единожды цвела для них, как роза Сиона.