Роман Онищенко - Забытые на Земле. «AirZon»

Внутри свеже-присланных контейнеров располагались внедрённые пластиковые формы, что заливались очень лёгким, а главное сохраняющим тепло нано-гелем. Достаточно подать к гелю электрозаряд, как тот вступал в синтез и быстро прогревался, температуру затем регулировали путём подстройки силы тока на блоке у входной двери в дом. Пластиковые столы, стулья, и прочая мебель часто были вылитым одним цельным куском. Активатор цвета нано-геля действовал тридцать дней с даты заливки, и будущий хозяин мог самостоятельно менять цветовую гамму либо структуру своего дома – покуда гель не затвердеет. Брали шприц с краской из набора текстур и вкалывали в гель, шприца хватало примерно на один квадратный метр площади. Хочешь, красный кирпич тебе прорисуется, хочешь джунгли, а хочешь, хижина из цельного сруба, заявки на пигменты следовало оставлять заранее в инфо-центре поселения, иначе, с большой вероятностью выдадут произвольный набор. Но жители поселения давно уже научились меняться между собой разным хламом. Снабжение же водой в доме происходило специальным забором снега в хвосте контейнера, и дальнейшей его расплавкой в воду, её фильтрацией и нагревом до требуемого градуса. В общем и целом все дома были плюс минус одинаковы. Только у ранее элитных локальных семей сохранились прежде нажитые ими фамильные развлечения: компьютеры, проекторы, дроиды и прочая техника, а питомцы так и подавно – их практически не осталось выживших. Полюбоваться рыбками, хомячками или попугаями всегда можно по гибко-кристаллическому фото, загрузив изображения тех из локальной сети инфо-центра. Отец Трэвиса владел особо ценной коллекцией книг, журналов, фотоплёнок и виниловых пластинок, являясь самым заядлым барахольщиком в округе. После смерти жены он свихнулся собирательстве хлама.

Лишь проснувшись в своей малюсенькой комнате, унылые стены которой были обклеены поверх постерами тёплого и солнечного пляжа Окинавы и джунглей, Трэвис первым делом поцеловал любимое фото мамы, и, вернув его на полку, сразу же метнулся в гараж. Это было его наилюбимейшее место на всей планете. В нём он был именно самим собой – тем мечтателем по жизни, в голове которого постоянно мелькали кадры супер опасных путешествий и новых открытий. Здесь он представлял себе, каково это было жить раньше – когда все двери были в твоей жизни открыты, океан был не замёрзший, а тёплый, можно было спокойно передвигаться по земле и воде, и не опасаться замёрзнуть. Свобода передвижения – это настоящий рай, – думал он, – зачем тогда было людям воевать, а не просто жить, наслаждаясь каждой минутой такого фантастического красочного окружения? Быть прикованным к «столбу» так грустно, что каждой клеточкой тела жалеешь, что родился на свет. Удастся ли пережить этот ледниковый период, вопрос риторический для всех. Вот бы сейчас просто плыть на лодке в одних шортиках с удочкой, можно смело и жизнь отдать за один день такого, – улыбнулся парень печалью.

Трэв тут же запустил ускоренный прогрев гаража, и приблизившись к траку, погладил спящую машину, словно пожелав ей доброго утра. Ему не верилось, что отец и вправду может того продать. Для Трэвиса трак являлся полноправным членом семьи, ведь он ещё маму при жизни возил. И все дальнейшие секретные планы на следующее лето были связаны именно с траком. Парень очень ловко обыскал десяток одинаковых ржавых консервных банок из-под пищи с оранжевыми маркировками «AirZon Corp.» поверх чёрных этикеток, внутри которых были разнообразнейшие болтики и гаечки. Найдя особый и одинокий ключ на дне одной из банок, юноша ловко открыл им верхний шкафчик рабочего стола, взяв оттуда толстенный блокнот, на обложке которого красовалась надпись «Записки Трэвиса», и сунул его к себе в рюкзак. Вернувшись в свою спальню, парень с уютным удовольствием заправил кровать, и усевшись поудобнее, записал в блокнот: «170/8/2. Следует срочно выдвигаться вперёд, иначе все планы могут рухнуть. Жаль, но мне не у кого спросить совет. Считаю нынешнюю ситуацию своим последним шансом, и прямо чувствую своей тонкой кожей, что стоит непременно рискнуть собой во славу своего долга…»

На минуту мысли парня зависли в невесомости на слове «долг», а глаза начали перебирать всё, что находилось в комнате: футбольный мяч, древний деревянный скейт, бесполезный голубой глобус, большой пластиковый динозавр и куча книг про них же. Не у многих детей было столько разнообразных игрушек. Трэв уловил мысль, что он будет сильно скучать за всем этим, когда придётся покинуть дом и отца… И вдруг навсегда. Хотя, на счёт отца не всё так красочно, как кажется.