Валентин Холмогоров - Разлом

– Пошли, – коротко бросил Иван.

– Я с вами! – крикнул вдогонку Василий.

По территории охваченного паникой и суетой лагеря они шли, практически не скрываясь. Численный перевес оказался все-таки на стороне заключенных, и несмотря на то, что охрана была хорошо вооружена, она явно терпела поражение под натиском разъяренных арестантов, решивших отплатить своим мучителям сторицей. В проходах между зданиями тут и там белели тела погибших, но, присмотревшись, Ударник увидел, что два из трех принадлежат все-таки сурганцам, причем винтовок при них уже не было. Пулеметы стихли. Оставшаяся в живых охрана забаррикадировалась в одном из бараков и вяло отстреливалась через окна, но вдоль дощатой постройки уже вился слабый дымок – трое заключенных пытались поджечь сваленную возле глухой стены убежища кучу тряпья.

А вот и кирпичное здание администрации, похожее на средневековый особняк в романском стиле, антураж портили разве что чересчур узкие окна, похожие на бойницы. Ударник подергал запертую дверь, но Василий с возгласом «дай-ка я» отстранил его и, коротко разбежавшись, толкнул преграду плечом. Дверь жалобно пискнула и с оглушительным грохотом повалилась внутрь вместе с косяком.

За входом оказался узкий и длинный коридор, скудно освещенный масляными лампами. На шум откуда-то из неведомых глубин здания выбежал тощий, как сушеная вобла, сурганский офицер, видимо, оставленный здесь ночью в качестве дежурного. Выбежал и замер в растерянности.

– Привет! – сказал ему Алекс, отправляя бедолагу в нокаут сокрушительным ударом в челюсть.

– Кажется, здесь! – крикнул из полумрака Виорел, уже успевший заглянуть в несколько ближайших помещений.

В просторной комнате, сплошь заставленной стеллажами, будто склад магазина, и впрямь хранились вещи заключенных. Имелось здесь и изъятое у них оружие. Одна беда: почти не было патронов. Алекс разжился «калашом» китайского производства с одним-единственным запасным рожком и двумя ручными гранатами, Костя – многозарядным карабином. Виорел где-то откопал «стечкин», а Ударник прибрал к рукам сурганскую винтовку, от которой с большим трудом отсоединил длинный трехгранный штык, к этому оружию обнаружился самый богатый боекомплект – более трех десятков патронов россыпью.

– Пойду парням помогу, – сообщил довольный Василий, сжимая в руках здоровенное помповое ружье.

– Куда теперь? – нетерпеливо спросил Костя. – Есть идеи?

– Есть, – проворчал Алекс. – Нужно один должок отдать… Эй? Ты чего там копаешься?

Ромка, которому адресовался этот вопрос, спрыгнул с очередного стеллажа и, совсем по-детски шмыгнув носом, пожаловался:

– Нож! Они мой нож сперли, гады!

Поганый тоскливым взором обвел заваленное под потолок барахлом помещение и покачал головой:

– Забей. До морковкина заговенья искать будешь. Я тебе другой подарю, еще лучше прежнего, обещаю. Возьми огнестрел какой, и пойдем. А еще лучше ты бы того… Ну, это…

– Не пойду я на Землю! – упрямо мотнул седой челкой Дед. – Я с вами пойду!

– Ну, как знаешь, поди, взрослый уже. Ударник, дорогу покажешь?

– Покажу, – согласился Иван, уже догадываясь, что задумал его товарищ.

Окрестности испытательной базы тоже напоминали растревоженный муравейник. Возле железнодорожного полотна было выставлено оцепление, чуть поодаль сновали солдаты, а пространство вокруг входа в пещеру обшаривали яркие пятна карбидных прожекторов. Не было никаких сомнений, что сурганцы уже связались по радио со своим командованием, сообщив о недавнем происшествии, и вскоре сюда прибудет подкрепление. Значит, медлить нельзя.

Алекс, наблюдая за суетой вокруг болтающихся на одной створке ворот, молча перевел автомат в режим одиночного огня. Отсюда, из окружавших железнодорожную насыпь кустов, вид на площадку перед пещерой открывался великолепный. Он прильнул к прицелу, задержал дыхание, и автомат дернулся в его руках – раз, другой, третий. Фигуры часовых возле «железки» сложились, точно сделанные из бумаги. Рядом пальнул карабин Кости. Ударник уперся локтями в землю, ощущая кожей острые камушки, совместил мушку с прорезью прицела и плавно нажал на спуск. Приклад больно ударил в плечо, потянуло горелым порохом. Иван ухватился за рукоять затвора: вверх, на себя, назад. Сверкнула, укатившись в кусты, гильза. Снова прицелился: вон тот солдат в глубокой каске, нервно выглядывающий из-за раскуроченной воротины, – прекрасная мишень. Бабах! Солдат дернулся, боднул каской воздух, повалился навзничь, вытянув руку. Вверх, на себя, назад. Хорошо смазанный затвор ходит легко, деревянный приклад лежит на плече словно влитой. Гулко звучат команды на сурганском, громкоговоритель разносит их вокруг булькающим эхом. Застрекотал пулемет, взметнул чуть впереди фонтанчики земли. Солдаты противника залегли: никто из них не желал лезть под пули. К тому же они не знают числа нападающих, смекнул Иван, и потому осторожничают. Если бы знали, задавили бы числом.