Джордж Эффинджер: Кошечка Шрёдингера

Джехану это, в свою очередь, не слишком впечатлило.

– Разве ты не видел тех, которые заявляют, что они уверовали в ниспосланное тебе и в ниспосланное до тебя, но хотят обращаться на суд к ложным божествам, хотя им приказано не веровать в них? Дьявол желает ввести их в глубокое заблуждение [7] Коран, сура 4, аят 60. .

Гейзенберг расхохотался.

– Здесь твой Аллах не о Геттингене говорит, не-е-е-ет, – сказал он, отсмеявшись. – Он имеет в виду Бора и Эйнштейна в Берлине.

Джехана нахмурилась, задетая его пренебрежением. Это была насмешка неверного – кафира – над истинной верой. Как глубоко укоренилось в ней самой чувство сопричастности старой религии, а ведь та, вообще говоря, никогда не имела над Джеханой особой силы! Ей подумалось: а что, если сейчас, спустя все эти годы, снова пройтись по узким, заполненным беднотой улочкам Будайена, протолкаться меж лязгающих повозок, стен и лотков? Каково бы ей стало?

– Не смей так говорить, – только и сказала она.

– А? – вскинулся Гейзенберг.

Он уже успел забыть, что ей говорил.

– Ладно, - сказала Джехана. – Глянь туда. Что ты видишь?

– Океан, – ответил Гейзенберг. – Волны.

– Аллах сотворил эти волны. Что ты об этом творении знаешь?

– Гм. Я могу измерить их амплитуду, определить частоту...

– Измерить! – фыркнула Джехана. Долгие годы научной работы внезапно отступили перед напором оскорбления, нанесенного унаследованной от предков вере, как бы мнимо это оскорбление (и сама вера) ни было. – А вон туда глянь! – потребовала она. – Вот – пригоршня песка. Аллах сотворил песок. Что ты о нем знаешь?

Гейзенберг не понимал, куда Джехана клонит.

– Располагая соответствующим оборудованием, – начал он осторожно, слегка опасаясь снова ее обидеть, – и подобрав настройки, я мог бы отделить одну-единственную песчинку и сказать...

Он замолчал. Потом медленно, осторожно, как старик, поднялся на ноги.

– Посмотрел на море, опустил взгляд на побережье, снова скользнул глазами по воде.

– Волны... – пробормотал он. – Волны и частицы – одно и то же! Никакой разницы. Значимо только то, что мы можем измерить. Боровские орбиты не поддаются измерению, потому что их в действительности не существует! Наблюдаемые спектральные линии обусловлены переходами из одного состояния в другое. Пары состояний! Это потребует совершенно нового математического формализма. Придется составить таблицы с перечислением всех допустимых...

– Вернер .

Джехана понимала, что теперь он для нее потерян.

– Расчеты отнимут много дней, если не недель – одни только расчеты!

– Вернер, послушай меня, пожалуйста. Этот остров так мал, что ты можешь отсюда добросить камушек до другого берега. Я не собираюсь сидеть на пляже и мерзнуть, дожидаясь, пока ты соблаговолишь отвлечься от своего изумительного открытия, в чем бы оно ни состояло. Ты меня слышишь? ДО СВИДАНИЯ!

– А? – Гейзенберг моргнул и вернулся в ускользавшую от него реальность. – Джехана, что ты сказала?

Она не смотрела на него. Она опустилась на корточки и просеяла пригоршню песка между пальцев другой руки.

Ей внезапно вспомнилось, что, если у верующего нет воды для омовения при намазе, допустимо омыть лицо и руки чистым песком.

Она расплакалась.

Если Гейзенберг что-то и сказал ей, она не услышала, что именно.

В переулке миновала еще пара часов. Стало холоднее. Джехана плотнее запахнулась в бурку и сделала несколько шагов туда-сюда.

Эта ночь являлась ей в видениях уже четыре года. Просверками всех возможных исходов. Иногда в конце переулка вскоре после восхода солнца ее встречал юноша. Иногда юноши там не оказывалось. Иногда она убивала его. Иногда – нет.

Какие именно поступки приведут ее на казнь или же даруют свободу, вопрос отдельный.

Впервые столкнувшись с таким видением, она не поняла, что происходит, что именно она видит. Запомнила только страх, боль, ужас.

Юноша свалил ее наземь, содрал одежду и грубо изнасиловал.

Видение оборвалось. Джехана никому не рассказала о нем: в семье ее приняли бы за полоумную.

Тремя месяцами позже видение повторилось. В некоторых деталях оно отличалось от предыдущего. Она, как и прежде, шла по переулку. На сей раз она улыбнулась юноше и приветливо помахала ему рукой. Он улыбнулся в ответ и пошел за ней вглубь переулка. Когда он положил руку ей на плечо, она выхватила отцовский кинжал и воткнула ему в живот.

Видение снова оборвалось. Она испугалась даже сильнее, чем в тот раз, с изнасилованием.