Никита Чирков - Декорации

– Нет, не можете. Но все же, если ваш гнев будет вести вас, то какого результата можно тогда достичь, видя лишь одну сторону?

– Когда-то давно, я использовал гнев, чтобы сделать нечто хорошее. Я тогда учился, пока мои мать и отец… скажем-с так, они были плохими людьми и еще более плохими родителями, от чего мне пришлось заниматься младшей сестрой, пока им было плевать. Я ненавидел их так сильно, что даже когда отец убил мать, а потом покончил с собой… в общем, я был рад. Правда, ведь они – плохие люди, действительно плохие, просто сделали миру одолжение и самостоятельно ушли из него. Неспособные жить в единстве со всеми не должны мешать остальным, так я считаю. Тогда Валентина, моя сестра, заболела и… она не выжила. Иногда я рад, что она покинула мир еще ребенком, так и не узнав, что таких людей как наши родители очень и очень много. Она была лучше, чем я, чем многие, и она заслуживала лучшего мира, лучшую семью. Как я понял позже, через много лет… – ему хотелось добавить, что случилось чуть позже той самой ночи, когда он познакомился с Бенджамином Хиллом, – …только гнев к несостоятельности человека и видение всех изъянов придавали мне сил, чтобы я мог работать, использовать весь потенциал, лишь бы что-то изменить. Я люблю свою сестру, я скучаю по ней до сих пор, забавно, не правда ли? Мне всегда было интересно, не знай я утраты и боли, гнева и разочарования, как бы сложилась моя жизнь?

– Это очень грустная история, но у нее есть, чему учится. Ведь ваша любовь дала вам силы терпеть этот гнев, преобразовать его в иную силу, которую вы пустили в работу и знания, привнеся в мир так много, работая в ЦРТ. Будь у вас лишь гнев, слепой и бесконтрольный, вы оставляли бы за собой лишь цепь разрушений, которые никогда бы не дали вам того, что дает любовь.

– Спасибо, – сказал он с трудом, вытирая редкие слезы. Наконец-то, он смог выговорится и, на удивление, отпустить гнев, словно впервые в жизни ему стало легче, – правда, спасибо, это добрые слова, я редко такое слышу… как раз из-за того, что моя работа, по итогу, принесла очень много горя… из-за чего я сейчас и здесь, разве нет?

– Да это так. Но, что если это лишь один шаг назад, перед тем, как сделать два шага вперед?

Ильза Этвуд приехала в санаторий, который уже не один десяток лет занимался детьми с ограниченными возможностями, получающий финансирование от Центра Развития Технологиями. Но прибыла она сюда, чтобы увидеть только одного человека. Для нее подобные места являлись примером добродетели со стороны ЦРТ и многих людей, проводивших всю свою жизнь на должностях воспитателей, преподавателей и просто помогая. Но именно нависшее надо всем влияние ЦРТ, которое дает финансирование и, следовательно, в некотором роде, навязывает свою идеологию, не позволяло Ильзе видеть это место «чистым».

Елизавета встретила ее в своем кабинете, но не за личным столом, а в более комфортных условиях – на одном из двух кресел, стоявших друг напротив друга и разделенных чайным столиком. Елизавета была уже в преклонном возрасте. И это, как ни странно, шло ей – описать ее как мудрую и опытную женщину, чей ум и знания высоко развиты, не составляло труда. На вид она была очень приятным человеком, из тех, кто гостеприимно принимает любого, кто придет к ней.

– Я бы хотела поговорить с вами, задать вопросы касаемо событий в Природных землях…

– Меня там не было. – Прервала Елизавета журналистку.

– Я знаю. Но вы хорошо знакомы с Майей Мироновой.

– Ее гибель – крайне трагичное событие, мне, как и многим другим, будет ее не хватать, – размеренная и даже теплая речь была преисполнена уверенности.

– Почему же вы не пришли на похороны?

– Возможно, я приду тогда, когда никого там никого не будет. Сентиментальность – не моя сильная сторона. После смерти человек остается жить в нашей памяти. Ни один памятник, ни один символ или могила не заменят наших воспоминаний и чувств о покинувшем нас человеке.

– Позволите процитировать?

– Вы хотите написать статью про недавнюю трагедию, но мне не понятно при чем тут я и моя работа.

– Я хочу разобраться во всем. Составить полную картину произошедшего и, что не маловажно, понять весь масштаб событий – только так можно оценить степень последствий. Мы обе знаем, что эта атака тесно связана с другой трагедией пятилетней давности.

– Интересный подход, раньше от вас такой дотошности не наблюдалось. Я читала не все, многое. Слышать от вас, Ильза, о том, как вы стремитесь собрать полную картину – это нонсенс, простите меня. Отсюда вопрос: откуда мне знать, что мои слова будут правильно интерпретированы, особенно, учитывая вашу репутацию человека, выискивающего везде двойное дно.