Артур Кларк - Рассказы

Точно в его мозгу включилась запись давнишних событий…

— Доктор Хакнесс, вы — Технический директор Национального управления аэронавтики и космонавтики?

— Совершенно верно.

— Здесь передо мной лежат данные о расходах НУАК за период 1959–1969 годов, цифры внушительные. Истрачено 82547450000 долларов, на 1969/70 финансовый год вы запрашиваете более десяти миллиардов. Хотелось бы услышать, что мы можем ожидать взамен?

— С удовольствием расскажу, сенатор.

Так начался тот разговор: строго, но не враждебно. Враждебные нотки появились чуть погодя. Он сам знал, что они неоправданны: у любой большой организации бывают слабости и неудачи. А когда речь идёт об организации, которая в буквальном смысле слова метит в звёзды, стопроцентного успеха требовать нельзя. С самого начала было ясно, что штурм космоса обойдётся в деньгах и в человеческих жизнях по меньшей мере так же дорого, как завоевание воздуха. За десять лет погибло около ста человек — на Земле, в космосе, на бесплодной поверхности Луны. И теперь, когда поунялась лихорадка, отличавшая начало шестидесятых годов, общественность начала задавать вопрос: «Ради чего?». Стилмен сразу смекнул, что не худо стать рупором вопрошающих голосов. Он действовал холодно и расчётливо; требовался козёл отпущения — к несчастью доктора Хакнесса, он был словно создан для этой роли.

— Хорошо, доктор Хакнесс, я понимаю, как много сделали космические исследования для улучшения коммуникаций и прогнозов погоды. Уверен, что все это ценят. Но это почти целиком достигнуто с помощью автоматических ракет без экипажа. Меня — и не только меня — тревожит иное: огромные расходы на программу «Человек в космосе» и её весьма ограниченная отдача. Начиная с первых циклов программы — «Дайна-Сор» и «Аполлон», — мы запустили в космос миллиарды долларов. А итог? Горстка людей может провести несколько не таких уж приятных часов за пределами атмосферы и достичь при этом не более того, что можно сделать с помощью телевидения и автоматических приборов — притом гораздо лучше и дешевле. А человеческие жертвы? Никто из нас не забудет криков, которые неслись в эфир, когда ИКС-21 сгорел, возвращаясь на Землю. Что даёт нам право посылать людей на такую смерть?

Он хорошо помнил напряжённую тишину, которая воцарилась в зале заседаний после его выступления. Он задал обоснованные вопросы, и на них надо было отвечать. Разумеется, нечестно было облекать их в столь риторическую форму, а главное — припирать к стене человека, не способного постоять за себя. Против фон Брауна или, скажем, Риковера Стилмен никогда бы не применив такую тактику, они сумели бы дать ему сдачи. Но Хакнесс не обладал даром оратора; если он и был способен на сильные чувства, то держал их про себя. Он был видный учёный, способный организатор — и никудышный докладчик. Хакнесс оказался лёгкой добычей для Стилмена. Газетчики наслаждались; кто-то из них поспешил приклеить ему прозвище: неудачник Хакнесс.

— Теперь, доктор, о вашей космической лаборатории на пятьдесят человек… Во сколько она обойдётся?

— Я уже говорил: около полутора миллиардов.

— А ежегодные эксплуатационные расходы?

— Не больше двухсот пятидесяти миллионов.

— Вы извините нас, если мы, учитывая судьбу прежних расчётов, отнесёмся к этим цифрам с известным недоверием. Но даже если допустить, что расчёт верен, — что мы получим за эти деньги?

— Мы сможем учредить нашу первую крупную исследовательскую лабораторию в космосе. До сих пор приходилось ставить эксперименты в тесных кабинах плохо приспособленных кораблей, выполняющих, как правило, другие задания. Нужна постоянная лаборатория-спутник с людьми на борту. Без этого не будет дальнейшего прогресса. Астробиология не может развернуться по-настоящему…

— Астро… как вы сказали?

— Астробиология, изучение живых организмов в космосе. Русские основали эту науку, когда запустили на Втором спутнике Лайку, и они по-прежнему опережают нас в этой области. Однако исследование насекомых и беспозвоночных, по сути дела, ещё не начиналось. Вообще изучались только собаки, мыши, обезьяны.

— Понятно. Правильно ли будет оказать, что вы просите ассигнований на создание зоопарка в космосе?

Смех, прокатившийся по залу, помог похоронить проект. И его самого, подумал теперь Стилмен…

И кроме себя, некого упрекать. Доктор Хакнесс, пусть не очень убедительно, пытался обрисовать выгоды, которые могла бы дать космическая лаборатория. Особенно он подчеркнул медицинскую сторону вопроса, ничего определённого не обещал, но перечислил возможности. Так, хирурга, по его словам, могли бы разработать новые операции в условиях, где все органы невесомы; свободный от груза тяготения человек будет, вероятно, жить дольше, ведь сердцу и мышцам там придётся гораздо легче. Да-да, он говорил и о сердце, но это нисколько не занимало тогда сенатора Стилмена — здорового, честолюбивого, озабоченного тем, чтобы дать хороший материал газетам…