Артур Кларк - Рассказы

Так думал Джерри, когда они неожиданно вышли к озеру. С первого взгляда оно навело его на мысль не о жизни, которую они искали, а о смерти. Оно простёрлось чёрным зеркалом в складке между холмами, и дальний берег терялся в вечном тумане, а над поверхностью извивались и плясали призрачные вихри пара. «Не хватает только Харона, готового перевезти нас на ту сторону, — сказал себе Джерри. — Или Туонельского лебедя, чтобы он величественно плавал взад-вперёд, охраняя врата преисподней…»

Но как ни взгляни, это чудо: впервые человек нашёл на Венере воду в свободном состоянии! Хатчинс уже стоял на коленях, будто задумал молиться. Впрочем, он всего-навсего собирал капли драгоценной влаги, чтобы рассмотреть их через карманный микроскоп.

— Что-нибудь есть? — нетерпеливо спросил Джерри.

Хатчинс покачал головой.

— Если что и есть, слишком мелкое для этого прибора. Вот вернёмся на корабль, там я получше всё разгляжу. — Он запечатал пробирку и положил её в контейнер любовно, как геолог — золотой самородок. Быть может (и скорее всего), это самая обыкновенная вода. Но возможно также, что это целый мир, населённый неведомыми живыми созданиями, только-только ступившими на долгий, длиной в миллиарды лет, путь к разумной жизни.

Пройдя с десяток ярдов вдоль озера, Хатчинс остановился так внезапно, что Гарфилд едва не натолкнулся на него.

— В чём дело? — спросил Джерри. — Что-нибудь увидели?

— Вон то чёрное пятно, словно камень… Я его приметил ещё до того, как мы вышли к озеру.

— Ну, и что с ним? По-моему, ничего необычного.

— Мне кажется, оно растёт.

После Джерри всю жизнь вспоминая этот миг. Слова Хатчинса не вызвали у него никакого сомнения, он был готов поверить во что угодно, даже в то, что камни растут. Чувство уединённости и таинственности, угрюмое чёрное озеро, непрерывный рокот далёких гроз, зелёный свет полярного сияния — всё это повлияло на его сознание, подготовило к приятию даже самого невероятного. Но страха он пока не ощущал.

Джерри взглянул на камень. Футов пятьсот до него, примерно… В этом тусклом изумрудном свете трудно судить о расстояниях и размерах. Камень… А может, ещё что-то? Почти чёрная плита, лежат горизонтально у самого гребня невысокой гряды. Рядом такое же пятно, только намного меньше. Джерри попытался прикинуть и запомнить расстояние между ними, чтобы проследить, меняется оно или нет.

И даже тогда он заметал, что просвет между пятнами сокращается, это не вызвало у него тревоги, только напряжённое любопытство. Лишь после того, как просвет совсем исчез и Джерри понял, что глаза подвели его, ему стало страшно — очень страшно.

Нет, это не движущийся и не растущий камень! Это чёрная волна, подвижный ковёр, который медленно, но неотвратимо ползёт через гребень прямо на них.

Ужас — леденящий, парализующий — владел им, к счастью, всего несколько секунд. Страх пошёл на убыль, как только Гарфилд понял, что его вызвало. Надвигающаяся волна слишком живо напомнила ему прочитанный много лет назад рассказ о муравьиных полчищах в Амазонас, как они истребляют всё на своём пути…

Но чем бы ни была эта волна, она ползла слишком медленно, чтобы серьёзно угрожать им — лишь бы она не отрезала их от вездехода. Хатчинс, не отрываясь, разглядывал её в бинокль. «Биолог не трусит, — подумал Джерри. — С какой стати мне удирать, сломя голову, курам на смех».

— Скажите же наконец — что это? — не выдержал он: до ползущего ковра оставалось всего около сотни ярдов, а Хатчинс всё ещё не вымолвил ни слова, не пошевельнул ни одним мускулом.

Хатчинс сбросил с себя оцепенение и ожил.

— Простите, — сказал он. — Я совершенно забыл о вас.

Это — растение, что же ещё. Так мне кажется, во всяком случае.

— Но оно движется!

— Ну, и что? Земные растения тоже двигаются. Вы никогда не видели замедленных съёмок плюща?

— Но плющ стоит на месте и никуда не ползёт!

— А что вы скажете о растительном планктоне в океанах? Он плавает, перемешается, когда надо.

Джерри сдался; впрочем, наступающее на них чудо всё равно лишило его дара речи.

Мысленно он продолжал называть его ковром. Ворсистый ковёр с бахромой по краям, толщина которого всё время менялась: тут не толще плёнки, там — около фута, а то и больше. Вблизи строение было лучше видно, и он показался Джерри похожим на чёрный бархат. Интересно, какой он на ощупь? Но тут же Гарфилд сообразил, что «ковёр» в лучшем случае обожжёт ему пальцы. Внезапный шок часто влечёт за собой приступ нервного веселья, и он поймал себя на мысли: «Если венерианцы существуют, с ними не поздороваешься за руку. Они нас ошпарят, мы их обморозим…».