Рената Колесникова: Межгалактический бардак: Дайте проиграть спокойно!

Профессор Вирт редко испытывал ощущение, что земля уходит у него из под ног, но сейчас как раз был такой случай.

- Сожалею, профессор!- голос Каппарина тек в уши приторно - сладкой патокой, но приторно - сладким сиропом, но смысла ученый так и не мог понять. Сожалеет он, жирный хрен, как же!

-Ее осмотрели наши лучшие специалисты. Результаты оказались неутешительные - крайний износ и частичная потеря работоспособности.

- Вы же не дали ей ни дня отдыха! О какой работоспособности может идти речь?

- Раньше такого не случалось!- отчеканил Каппарин- Ваш образец устарел, профессор, признайте это! И, как и все старое, подлежит утилизации.

- Сукин сын!- Вирт сжал кулаки и отвернулся. Ему отчаянно хотелось разбить в кровь эту гнусную, жирную рожу, раскатать в тесто и налепить пельменей...при чем тут пельмени?

Как и все гении, профессор Вирт обладал довольно странной логикой.

- Гранд- мейстер, вы позволите мне понаблюдать за экспериментом? -

доктор Нитро вышел вперед и почтительно поклонился.

Профессору захотелось сварить пельмени из обоих.

Вместе с этим мужчина не понимал - как мог этот милый, славный паренек, превратиться в такую сволочь?

Профессор отлично помнил их первую встречу - на тощего пятнадцатилетнего мальчугана, молодого гения, сбежалась посмотреть вся лаборатория.

О невероятном уме Нитро Туссона ходили легенды. Светлый и талантливый паренек оказался блестящим ученым и исследователем. Если сам Вирт еще помнил, что девочки, по сути являются их творением, его младший коллега всегда относился к ним как к настоящим, живым людям.

От этого сердце старого профессора болело еще больше. Нитро? Как он мог? Собственными руками убить...? Нет, не убить, хуже!

- Конечно, мастер Нитро, ваша помощь будет неоценимой! - улыбка Каппарина была похожа на трясущееся молочное желе.

Вирт ненавидел молочное желе.

-Когда мы можем приступить? - паршивец чуть не подпрыгивал от нетерпения.

Старый профессор отвернулся, чтобы не видеть эту гнусную всесильную рожу, которой он не мог ничего сделать. Стоило ему только дернуться, как его тотчас изрешетят пули, а пока он жив, он еще может хоть на что - то надеяться. Хотя, какая это жизнь?

-Как только будет все готово, и объект как следует подготовят.

- Разрешите мне поучаствовать в подготовке. Я знаю пару полезных вещей, о чем ваши ученые могут не догадываться.

-Позвольте, об этом поподробнее.

-Не думаю, что Профессор Вирт все вам рассказал! Он мог многое забыть. Возраст, сами понимаете!

Вирт яростно повернулся. Этот мерзавец еще и издевался! Лица Нитро не покидала гаденькая улыбка лизоблюда.

Гранд - мейстер и молодой ученый вышли. Вирт долго смотрел на закрытую дверь, потом резко, со всей силы саданул кулаком по стенке.

Как же он ненавидел молочное желе!

-Рады, что вы снова с нами мейстер Ролик!

-Да ладно? - хотел было сказать маленький всклоченный человечек, но вовремя прикусил язык.

Влияние чудо - таблетки постепенно сошло на нет, и мейстер превратился в самого себя - тихого, забитого, нервного служащего среднего звена, который испытывал просто патологическую тягу к кофе. Этот напиток давал ему хоть какую - то уверенность в этой жизни.

Но остальные мейстеры об этом- то не знали!

Рафаэлла, которая всегда обращала на него внимания чуть больше чем на приставшую к подошве сапога жвачку, встала и очаровательно улыбнулась.

Ролик испуганно квакнул и даже сумел изобразить кривенький реверанс.

-Мейстер Ролик, как ваше здоровье? - пропела Кровавое солнышко своим дивным, похожим на расплавленную сливочную ириску, голосом.

-Эээ, все хорошо, спасибо, мейстер!

Сочувствующая Рафаэлла была столь же опасна, как и Рафаэлла разозленная. Обычно женщина интересовалась здоровьем человека только в одном случае - когда ей не на ком было испытать новый яд.

Мужчина скоренько сел, стараясь оказаться подальше от Рафаэллы.

Стол располагался посреди овального зала совещания и был выточен из белого дерева. На окнах красовались белоснежные занавески, растения стояли в белых кадках.

Сами растения были зеленые, что было вопиющим нарушением гефорсианского этикета, но гранд - мейстер Каппарин очень любил живую органику. Растения в свою коллекцию он отбирал по принципу того, чье имя не вмещается на одно строчку. Каппарин просто обожал красивые, длинные и бессмысленные сочетания букв.