Веся Елегон - Взлом

– А я должен знать? – вскинув бровь, прохрипел дворник.

– Может и нет, – сморщив нос, согласилась женщина.

В этот момент лифт затормозил, двери плавно разъехались в стороны. Пёс поднял голову и принюхался. Тут пахло вполне съедобно. Кажется, котлетами…

– Сюда. – кивнув в сторону двери, находившейся в углу длинного коридора, позвала Катя. Мужики последовали вслед за женщиной, низкой и укутанной в пухлый бесформенный пуховик.

Пёс выглядел сейчас самым жизнерадостным в этой серьезной компашке, причина была простой и до ужаса прозаичной – запах котлет сочился именно из-за той двери, возле которой остановилась предводительница стаи. Пёс даже почти согласился считаться с авторитетом «старшей», и не заходил внутрь, пока женщина не сняла свои громоздкие, пахнущие снегом и землёй ботинки и, оглянувшись, не позвала его внутрь:

– Ушастый, чего застыл? Заходи. Осваивай новые территории. Только не вздумай ходить здесь в туалет. Это всё-таки дом, не улица… – уперев руки в боки и проводив серьезным взглядом принюхивающегося пса, медленно крадущегося по коридору к кухне, произнесла женщина. – Ну и вы раздевайтесь, проходите. – разрешила Катя, искоса взглянув на топчущихся на пороге мужчин. – Проходите на кухню, там чай можете себе сделать. Я сейчас… – стаскивая с шеи шаль, бросила женщина и скрылась в комнате в конце коридора. Мужики переглянулись. Они как-то сразу друг другу не понравились. Поэтому сейчас разошлись как можно дальше и принялись разуваться и снимать куртки.

– И чего она собаку и незнакомых мужиков в дом тащит? Ненормальная что ли… – пробубнил дворник, успевший раздеться и уже, осматриваясь, ровно как пёс до этого, направился на кухню, расположенную справа от коридора.

– Согласен, это немного странно, – себе под нос пробурчал Пётр Михайлович и проследовал за дворником.

Там уже закипал включенный чайник, а сам Дмитрий сидел на корточках посреди кухни и гладил собаку, которая в свою очередь не сводила преданных глаз с тарелки, стоящей на столе и накрытой полотенцем.

Пётр поставил на пол свою сумку и сел на рядом стоящий стул.

– Дмитрий, – окликнул Пётр, – Я правильно запомнил?

– Да, – кивнул мужик и встал, чтобы открыть дверцы шкафчика в поисках чашек для чая.

«Как у себя дома роется.» – недовольно подумал Пётр Михайлович, а вслух, разумеется, сказал другое:

– Я краем уха слышал, что ты про каких-то демонов говорил…

– А, – отмахнулся Дмитрий. – Ты что ли до белой горячки не допивался? – не поворачиваясь, буркнул дворник.

– Как-то не доводилось, – так же недовольно пробурчал Пётр.

– Так кем ты говоришь работаешь? – взглянув на стоящий рядом со стулом кожаный саквояж, спросил Дмитрий.

– Терапевтом, – как-то нехотя ответил Пётр.

– О, слушай, – оживился мужик, – А у тебя там случайно капельницы нет? Что-нибудь бы от похмелья… – потерев грудь и сморщившись, словно лимон откусил, с надеждой в тёмных водянистых глазах спросил дворник.

– Нет, ничего такого не брал, – задвинув ногой сумку под стул, развёл руками терапевт.

– Жаль, – пристальным взглядом буравя врача, протянул мужик. – Тогда может посмотришь, что у меня там… – не теряя надежды, выпалил Дмитрий и стал стягивать с себя серый затёртый свитер прямо с футболкой, при этом повернувшись спиной к Петру и выгнув дугой позвоночник. – Видишь, что там за фигня чешется? Может прижечь чем?

На спине дворника краснело какое-то нездоровое пятно, размером с теннисный мяч. Пётр брезгливо скривился и, вскочив со стула, поспешно отошёл к дверям.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил дворник из недр своего свитера.

«Твою ж мать…» – мысленно протянул Пётр. Обрабатывать болячки какого-то мужика ему совсем не улыбалось. Благо из комнаты, в которой скрылась хозяйка квартиры, раздался душераздирающий вопль, медленно переросший в поток нецензурной лексики. Мамы обычно такое не произносят. Пётр вообще сомневался, что кто-то из людей знал столько разнообразных метафор и слововыражений, но… как говорится, всё возможно.

– Что там? – натянув обратно свитер и вылетев в коридор мимо растерявшегося терапевта, прохрипел дворник. За ним, заливисто лая, пронёсся пёс.

Пётр заспешил следом, но всполошенная компашка затормозила в коридоре, узрев возникшую на пороге комнаты взъерошенную женщину. Та осмотрела присутствующих лихорадочно горящими глазами и, закатав рукава старого растянутого свитера, прошла сквозь толпу, не сказав ни слова.