Михаил Тырин - Фантомная боль

Примерно в таком же настроении пребывал и Самурай. Что и говорить, Немая земля не спешила отпускать. А вот Печеный, напротив, не мог усидеть на месте от радости. Он вскакивал со своего места, бегал по полупустому салону, припадал к иллюминаторам, пытаясь разглядеть внизу землю. К тому же он стал не в меру говорливым. Это было невыносимо. Казалось, что своей безудержной радостью он накличет беду. Тем более что еще свежа была память об оставшихся на Немой земле товарищах.

Наконец он устал и уселся на место.

- Сейчас бы выпить водки и уснуть, а проснуться дома, - мечтательно сказал он.

- Вот и заснул бы, - проворчал Самурай. - Без водки...

- Без водки разве уснешь... У меня в груди сердце прыгает. Долго еще лететь?

- Когда сядем, тогда и будешь прыгать. А сейчас сиди спокойно, пока самолет не сломал.

Будто в подтверждение его слов самолет вдруг покачнулся. У Антона екнуло в груди, он вцепился пальцами в подлокотники и потянулся вверх, словно стремился удержать машину в воздухе.

Но ничего страшного не происходило. Самолет просто слегка накренился, немного по-другому стали шуметь двигатели. Потом все вернулось в прежнее состояние.

- Просто поменяли курс, - облегченно сказал Самурай. - Наверно, скоро посадка.

И тут дверь в пилотскую кабину открылась. В салон вошел высокий рыжий парень в летной форме с постоянно ухмыляющимся лицом.

- Кто тут Самурай? - спросил он.

- Я, - Самурай приподнялся, с недоумением глядя на пилота. - А что?

Парень кивнул в сторону своей кабины.

- На связь.

Самурай обменялся встревоженным взглядом с товарищами и вышел, пожав плечами.

- Что там еще? - разочарованно произнес Печеный.

Самурая не было долго. Антон попытался угадать, кому и зачем понадобилось с ним разговаривать. Он решил, что скорее всего юристы хотят что-то уточнить.

И тут он услышал, что Печеный негромко выругался. В салон вошел Самурай, и по его лицу было заметно, что хороших новостей нет.

- Ну? - нетерпеливо воскликнул Печеный.

- Хреновые дела, - сказал Самурай, сев на свое место. - Они хотят, чтобы мы нашли, где сидит Муса.

- Какого черта?! - Печеный, больше всех радовавшийся возвращению, был сейчас взбешен.

- Те, кого допросили полицейские, ни черта не знают про программу "Третий глаз". Каждый рассказывает про свою отдельную задачу, а к чему оно все - ни один сказать не может. Это знает только Муса, но он улетел. Мы должны проникнуть к нему в дом и интеллигентно так побеседовать до приезда следственной группы. Мы можем его бить, жечь, резать, лишь бы вытащить все, что он знает.

- Да зачем это надо, если к нему все равно высылают следователей? взвился Печеный.

- А как ты думаешь, - спросил Самурай, искоса взглянув на него, много он им расскажет? Если хочешь знать, он единственный из этой истории выйдет чистеньким. Скажет: не знаю, мол, чем там мои подчиненные занимались.

- Да где мы его теперь найдем? - с недоумением проговорил Антон. Может, он уже границу пересекает.

- Адрес известен, поэтому самолет и курс поменял. Но наблюдений там не проводилось, поэтому все придется выяснять на месте - где какая дверь, сколько охраны...

Печеный отвернулся к иллюминатору и от злости царапал обивку кресла. Все его настроение в один момент улетучилось.

- Я не очень понял, - сказал Антон, - что мы должны от него добиться. Я все, что знал, рассказал про проект "Третий глаз".

- Значит, не все ты знаешь. Сергеев говорил что-то про второй этап плана.

- Но они сами должны выяснить, чего недостает!

Самурай выразительно посмотрел на Антона и ничего не сказал. Антон понял, что зря надеялся на обещания полицейских. ЭКОПОЛ решил выжать из "Фантома" все до последней капли. И глупо рассчитывать на что-то иное. "Сам виноват! - подумал Антон. - Нечего было намекать им про второй этап. Достаточно было того, что имелось".

Дальнейший полет проходил в угрюмом молчании. Самурай первым понял, что нет смысла терзать себя досадой, он выглядел спокойным и думал о чем-то, отсев в конец салона. Ему было о чем подумать. Последняя часть операции оказалась самой трудной, потому что задумывалась спонтанно и совершенно не была подготовлена. Ничего не было: ни предварительных данных, ни прикрытия, ни плана.

Самолет приземлился на самой отдаленной полосе аэродрома, чтобы не привлекать внимания. Невозможно было даже понять, что это за город. В стороне от полосы уже ждали два автомобиля. Навстречу сходящим по трапу бойцам вышел сухощавый человек с бегающими глазами. Он кутался в длинный черный плащ и все время внимательно смотрел куда-то мимо собеседника, как будто там происходило нечто из ряда вон выходящее.