Михаил Тырин - Синдикат 'Громовержец'

Деньги, конечно, кончились, а вкус к новой богатой жизни еще не угас. Отец связался с цыганами, что-то такое для них делал, пропадал ночами. Кончилось тем, что он снова поехал на Север, только уже в другом качестве. На этот раз в столыпинском вагоне, в черной телогрейке с номером. Где-то там он и пропал.

А мать осталась с крошечным писклявым мальчишкой, с горечью понимая, что все кончено. Шансов на новую жизнь больше не будет, надо привыкать к тому, что есть. Зарыбинская действительность быстро превратила ее в старуху, и она со всем смирилась. Абсолютно со всем.

- Когда домой придешь? - сварливо спросила она, когда Дрын уже возился со шнурками. - Опять мне ночь не спать?

- Не знаю, - сказал Дрын и вылетел из дома. До водокачки было три минуты быстрой ходьбы. Здесь уже собрались Поршень, Удот со своим вечно сломанным кассетником, Бивень, Вано, Шерсть, Рваный. Да еще две пигалицы из "навозной академии", то бишь аграрного техникума. Обе, как близнецы, со своими обесцвеченными волосами, джинсовыми юбками, блузками с растянутыми рукавами, Дрын даже не знал, как их зовут..

- А еще есть такая примочка, - важно говорил малорослый Бивень, рассевшись у останков древнего? насоса. - Если, к примеру, идеть обед в столовой, и вдруг где-то Пугачева или Леонтьев поють - все жрачку бросають. Под Пугачеву и Леонтьева хавать западло.

- А под Киркорова? - спросил Шерсть.

- Ну... - Бивень на мгновение растерялся, слазил в карман за "Примой". - Ну, под Киркорова ты и сам ведь жрать не станешь, так?

- А, ну да! - поспешно закивал Шерсть, хотя и не понял: почему бы не пожрать под Киркорова.

- А мне нравится, - с обидой за кумира заявила одна из девиц.

- А ты, дура, молчи, ты в тюрьме не сидела, - прошипел Бивень и свирепо сплюнул в ее сторону. - И ва-ще, заткнись, жопе слова не давали.

- Еще какие там приколы? - поинтересовался Рваный.

- Это не приколы, это Закон, - строго поправил. Бивень. Затем, обкусив с руки несколько болячек, он продолжил: - Вот еще про столовую. Если фофанщик забегаеть...

- Кто-кто?

- Фофанщик. Тот, кто фофаны стережеть. Ну фуфайки. Так вот, если он забегаеть и кричить "Самолет!" - все бросають жрать. А плошки - на себя одевають, как каски.

- Как?! - в ужасе поморщился Шерсть. - А если там жратва, каша?

- Твоя беда, - развел руками Бивень. - Но чтоб башка была прикрыта. Правило такое - "Плошки на бошки".

- Вот же, блин... - Удота передернуло. - А я еще знаю, все красное западло. А вот, например, мясо - как?

- Мясо - западно, сало - западло, - начал перечислять Бивень. - Но бугры все равно их жруть. И баранки западло - потому что их на хрен одевали. И колбаса. И сыр.

- А сыр почему?! - с некоторым возмущением воскликнул Удот.

- А потому, что он воняеть... - Бивень покосился в сторону подружек, но дальше развивать эту мысль не стал.

Дрын поздоровался со всеми за руку и сел в тени дерева, вытащив сигарету.

- Писю сегодня не видели? - спросил он.

- Дома Пися сидит, - хмуро ответил Вано. - Его вчера на Слободе так отрихтовали, что почти не ходит. Рожа вся, как коровья лепешка.

- На Слободе? - удивился Дрын. В этом поселке жили только богатей из областного центра, они строили там коттеджи. - Кто там мог?

- Вот, смогли... - сокрушенно развел руками Вано. - Вчера пацаны с Правобережного туда поперлись. И Пися с ними. Там линию телефонную кладут. Так вот, они по домам ходили и деньги собирали за телефон.

- И им давали? - не поверил Дрын.

- Давали. Они сначала по уму все сделали. В халаты переоделись, на столбы даже залазили, веревки там какие-то привязывали, с понтом, провода... Всем говорили, через три дня будет связь.

- И дальше что?

- И все... Когда обратно шли, их ребята на джипе догнали и...

- Жалко, - покачал головой Дрын. - Мне Пися обещал сегодня струны концертные принести.

- Его теперь самого носить надо. От кровати до толчка и обратно.

- Ну что... - Дрын пожал плечами. - За бабки чувак рисковал. За них и получил. Кстати, про бабки... Не узнавали, отдал Кира сбор Машке?

- Сказал, что отдал, - как-то напряженно ответил Поршень.

- Отдал? - с подозрением переспросил Дрын. - Как же он отдал? Ее, говорят, сейчас вообще в городе нет.

- Не знаю, - отрезал Поршень. - Сказал, что все отдал.

- Может, брешет? - неуверенно проговорил Удот.

- Не знаю... - Дрын озадаченно поскреб темя, собирая в кучу длинные рыжие волосы. - Не похоже, что он любит брехать.

- Да ладно! - воскликнул вдруг Поршень. - Гимназия - она и есть Гимназия. Любую подляну могут кинуть.

- В принципе да, - задумчиво проговорил Дрын. - Но странно все... Надо бы разобрать вопрос.