Игорь Минаков - В мирах любви

Покончив с экскурсией в машинном отделении, Суэ провел Бориса и Тэо в один из радиальных отсеков. Это оказалась астрономическая обсерватория, наружная стена которой была из сплошного, отшлифованного до идеальной чистоты стекла. Повсюду были расположены наблюдательные инструменты, установленные на сложных штативах, спускавшихся с потолка и прикрепленных к внутренним переборкам обсерватории. Главный телескоп, около сажени длины, но с непропорционально большим объективом и окуляром, был оснащен неким подобием фотографического аппарата. Борис с удовольствием осмотрел бы обсерваторию подробнее, но неутомимый инженер-механик повел их дальше. Так же нигде особенно не задерживаясь, они бегло осмотрели следующий, так называемый вычислительный отсек.

Оказалось, что на борту этеронефа существует специальная машина – тектограф, которая суммирует показания всех корабельных приборов и сама отдает команды исполнительным механизмам. При сверхвысоких скоростях, которых достигал этеронеф в полете, такая машина была незаменима, ведь она отзывалась на малейшие изменения в ходе движения в тысячи раз быстрее пилота. У тектографа, совсем как у живого существа, имелось зрение – специальные навигационные телескопы, слух и осязание – приборы, определяющие расстояние до любого предмета в пространстве, посредством радиоволн, и даже речь, выражавшаяся световой сигнализацией и печатью особых пиктограмм на длинных бумажных лентах. Все это было чертовски интересно, но Суэ уже тащил «экскурсанта» и сопровождающего его переводчика в следующий радиальный отсек.

Петербуржский астроном узнал, что в нем хранятся солидные запасы бертолетовой соли, из которой можно выделить, по мере надобности, до десяти тысяч кубических саженей живительного газа. Этого количества было достаточно для нескольких путешествий с Земли на Марс и обратно. Тут же находились аппараты для разложения бертолетовой соли, помещались запасы барита, едкого калия для поглощения углекислоты из воздуха, а также – серного ангидрида для поглощения лишней влаги и летучего левкомаина – физиологического яда, что выделяется при дыхании и который гораздо вреднее углекислоты. В четвертом, «водяном», отсеке находился огромный резервуар с водою и аппараты для ее очищения. От резервуара отходило множество труб, которые проводили эту воду по всему этеронефу.

На следующей палубе располагались лаборатории: фотографическая и химическая, просмотровый зал, оборудованный магнитным синематографом, гимнастическая зала, библиотека, салон, амбулатория. Выше находились каюты. Немного отупев от такого количества обрушившихся на него сведений, приват-доцент почувствовал настоящее облегчение, когда они наконец-то остановились перед округлой металлической дверью, и Суэ, пробормотав что-то, ретировался.

– Входите, это ваша каюта, – произнес Тэо немного осипшим голосом, отворяя дверь простым нажатием на ручку.

Борис вошел, с любопытством огляделся. Жилое помещение на этеронефе он видел впервые. Ничего ошеломляющего – каюта междупланетного судна напоминала пароходную. Круглый иллюминатор. Койка в горизонтальной нише. Шкафчики, нависающие над койкой вторым ярусом. Под иллюминатором привинчен столик и пара одноногих, видимо, вращающихся кресел. В вертикальной нише, справа от входа еще одна дверь. На переборке, напротив койки, висела карта Марса, мгновенно приковавшая взор астронома. Столь подробного изображения четвертой планеты не могло быть ни в одном астрономическом атласе Земли. Карта была выполнена в естественных цветах марсианской поверхности – синеватые жилы каналов пересекали оранжевые равнины, сходясь на гигантских фиолетовых цирках, видимо, искусственных водохранилищах. Помимо обыкновенной координатной сетки, полушария покрывала другая, радиально расходящаяся от полюсов, смыкающаяся на экваторе, образующая в точках пересечения узловатые утолщения. Эта карта, лучше многословных описаний, свидетельствовала о том, что на Красной планете существует высокоорганизованная жизнь.

– Нравится? – осведомился Тэо, имея в виду каюту.

– О чем речь!

– Превосходно! – откликнулся инженер-пилот. – Располагайтесь. Я приглашу нашего инженера-медика, пусть осмотрит вас, а заодно покажет, как пользоваться гигиеническими устройствами…

Это предложение немного смутило приват-доцента.

– Благодарю, но… – начал было он, но Тэо, быстро сказав: «До встречи!», вышел, закрыв за собою дверь.