Иван Панин - Душа и краски

– Садись. Я уже приготовила тарелки, – продолжила она, немного повернув голову назад.

Я уловила это движение и обернулась. Сзади на столе стояли две белые тарелки, рядом с которыми лежали вилки. Вспомнив некоторые сюжеты из книги, я начала понимать, что будет происходить дальше. Я подошла к столу и села напротив одной из тарелок.

– Чай с мороженым будешь? – предложила Лила, поставив чайник на конфорку.

– С удовольствием, – вырвалось из моего рта.

Мой голос был для меня чем-то непривычным, звуки, доносящиеся из моих голосовых связок, словно проносились по всему телу. Он отличался от голоса Лилы, был немного жестче и ниже. Я сказала совсем немного, но мне хватило этих слов, чтобы многое осознать. Только я могла управлять своей речью, это была часть меня.

– Надеюсь, ты любишь мяту, – продолжила Лила.

– Не знаю, – ответил снова мой голос.

– Тогда попробуешь и узнаешь.

Лила подошла к столу, держа в левой руке сковороду, выложила полукруги омлета на тарелки, быстро вернулась к плите, поставила сковороду на прежнее место и взяла миску с салатом, которую поставила на стол. Потом она снова вернулась к плите, где достала из ящика жестяную коробку с мятой. Небольшое количество высушенного растения отправилось в заварник, куда следом был вылит кипяток.

Еда передо мной тем временем остывала, почему-то я не могла есть, чего-то не хватало. Еще было горячо, от омлета шел пар, продолжая разносить по дому запах. И еще я не знала, как происходит процесс приема пищи, но мой организм явно в ней нуждался.

Лила поставила на стол две чашки с мятным чаем, пока я рассматривала еду. Ее цвет, форму, текстуру. Неровная поверхность омлета напоминала мазки с картин, а содержимое миски из красных помидоров и желтого перца напомнило мне о красках, которые меня так привлекали.

– Приятного аппетита, – сказала Лила и начала есть.

– Приятного аппетита, – сказала я и начала повторять за ней.

Впервые я ела как обычный человек, впервые вообще в мой желудок начала попадать пища. Ее вкус мне нравился, это чувство было для меня новым. Еще одним новым чувством, которое мне доставляло удовольствие. Помидоры имели немного кисловатый вкус, перец был более сладким, а омлет – соленым. Мой язык распробовал все это, и внезапно моя тарелка опустела.

Лила тоже доела свою порцию, отнесла наши тарелки в раковину и снова приземлилась на соседний стул вместе с мороженым. Она мне протянула небольшую розовую упаковку, которая оказалась очень холодной, и ложку. Я сначала отхлебнула немного чая, наблюдая за тем, как она открывает свою порцию и начинает есть. Следом начала и я, было немного непривычно поглощать что-то настолько холодное после только приготовленного омлета. Но розовая субстанция оказалась сладкой и таяла на языке. Это был еще один новый вкус, еще одно новое ощущение. А вместе с мятным чаем получалось гармоничное сочетание, которое я ощущала, но не могла описать. Мне оставалось только поглощать то, чем меня угостили.

– Так, как ты оказалась в моем фургоне? – спросила Лила, допив свой чай.

Мне надо было что-то сказать в ответ, я немного подумала, но у меня вдруг заболела голова. От этой боли застучало в висках, эти ощущения отразились на моем лице.

– Ты в порядке? Кажется, ты не слабо ударилась головой, – продолжала Лила, заметив мою реакцию.

– Плохо помню, – тихо ответила я, схватившись за голову.

– Давай я позову соседку, она врач на пенсии. Пусть тебя осмотрит, – предложила Лила.

– Хорошо, – ответила я.

Лила выбросила опустевшие упаковки мороженого, отправила чашки в раковину и вышла из дома, оставив меня с головной болью на диване. Участок, где жила соседка, находился недалеко, она быстро вернулась вместе с пожилой женщиной, чьи глаза были, казалось, лишены эмоций.

– Так, это она? – произнесла женщина с короткими светлыми волосами.

– Да. Ее зовут Луна, – ответила Лила.

Женщина подошла ко мне и взялась руками за мое лицо. От нее пахло чем-то сладким, этот аромат меня успокоил. Она посмотрела в мои глаза, проверив реакцию зрачков, осмотрела синяк на виске и измерила пульс, взяв меня за руку.

– Легкое сотрясение, ничего страшного. Надо приложить холод к виску и выпить таблетку аспирина, – ответила она, оторвав от меня свои морщинистые руки.

– То есть, ничего страшного, только она не может вспомнить, как оказалась в моем фургоне, – сказала Лила.

– В твоем фургоне можно нефть найти, ничего удивительного. Ты же оставляешь его открытым, – продолжила старушка, собираясь уходить.