Людмила Захарова - Кошачий бог

– Папку ждешь? – спросил он.

– Да, малыш, я чувствую его. Ему грустно, как и нам, но немножечко, ибо много дел.

– Ты мне сказала, что можно сразу быть в двух местах одномоментно.

– Можно, ну и что? Даже в трех, пожалуй, можно…

– Почему ты об этом чудикам не расскажешь? Они живые люди, тяжело разлуку с домом переживают. Ты не замечала? Видеосвязь, это конечно, неплохо. Уже неплохо… Но каждый стремится понять сущность явлений, а ты молчишь, не замечаешь.

– Разве, Виктор? Не замечала…

– Да, мамчик, да! Об этом надо рассказать, если ты узнала это.

– Ну-у, – потянула Ульяна, – ну это же так просто! Шкурка тела здесь, душа витает в облаках, а когда я пишу сказку, мысленно я здесь отсутствую. Чего уж проще?! При этом мир столь многогранный, что можно заблудиться. Я полагаю, они заблудились, а Главный напрасно подозревает и злится на Ирку, она же его любит.

– Ма-а-ам! ИРка не человек, а счетная машина! Грубо говоря.

– ИРка мыслит? Мыслит. Значит и в способности любить ей отказать нельзя. Неправильно. Нельзя запрещать любить.

– Допускаю, что можно любить без тела – на расстоянии. Допускаю. Ладно. Но любят не мозгами, а чувствами, эмоциями, сердцем.

– Точно так… Правильно. Тем более правильно. ИРка уникальный разум, новая эра познания любви – умом. И это твое открытие, сынок. Вот именно поэтому она может решать немыслимые задачи, а ИРум – нет.

– Очень интересно, что не смог сделать ИРум? Ну, приведи пример.

Ульяна перебирала в памяти всякие решения для бытовых проблем и вдруг рассмеялась.

– Когда ты родился, Первуша испугался, что в аварийных летягах памперсов нет.

– А что это такое – памперсы?

– Навроде одноразовых пеленок для маленьких, трусики такие… Я сама не видела ни разу, но у нас же на складе портяночной фланели несколько рулонов, так, конечно, пеленок я давно сама нарезала. Главный говорит Ирке: «Что делать будем?» А она отвечает: «Поднимись на тысячу лет позже и возьми из дома». Это же так просто!

– Так почему же они не поднимутся к своим родным?

– А он не доверяет Ирке, вот и вся проблема. И еще мы с тобой ждем случая, чтобы податься к людям незаметно.

– Люди… они такие же, как мы? Почему нужно незаметно, в чём опасность?

– В системе… То, что мы с тобой знаем, рано доводить до умов, не поймут. Просто не поймут.

– Но почему не поймут? Все кругом дураки что ли? Мы-то поняли, мамчик!

– Сынок… читай больше историю. Начни с Ветхого завета. Читай! И если найдешь хоть одного пророка, которого не убили, а прославили, мы выйдем из заточения, отпустим чудиков к бабуле…

– И всё-таки я не согласен! Вот сейчас поэты – они же пророки, их же читают, любят, они-то живые.

– Кого оставили в живых, тех любят, и по радио слушают, и даже некоторых кормят. А сколько тех, о которых никто не услышит, не узнает? Они не молчали, читали вслух и видели глубже, и писали, честно говоря, гораздо лучше. Мы потому всё еще здесь, чтобы ты научился молчать. Думать и молчать.

– Иначе система раздавит. Слышал уже. Так не ждать тебя на трапезу или ты хочешь побыть одна?

– Не ждите, ешьте, конечно. Вы мужики, вам нужно поесть и отправляться на покой, а я еще помечтаю.

Сын вошел в дом, на взгляды Чудика и Первуши, приподнял плечи и развел руками. Мать словно спиной видела все ужимки и выражения лиц всех троих приятелей и покачала головой. Что означало, какие они все еще дети.

Первый разведлет осматривал свою летягу, готовил машину к подъему в воздух. Ночью они слышали гул двигателя, днем видели, что над тайгой прострекотал самолетик. Они давно не осматривали местность, поэтому решили, что пора внести поправки в карту. Подбежал раскрасневшийся Виктор.

– Мамчик! Мам, Первуша обещал взять меня с собой!

– Что?!

Ульяна просто взорвалась и отчитала «командиров». Мало того, что сын бунтует, хочет быть конструктором, так еще они затравливают детское любопытство, чтобы парень окончательно отбился от рук. Она не отрицала, что чертежи он читает безошибочно, но взгляните на небо, там пока керосинки летают. Куда он сунется со своими знаниями в миру! Как им объявиться среди людей, да еще без документов и справок. Сын спрятался за спину Главного, нашлепать ему не удалось, взмахи руки проходили сквозь воздух, но словно стена мешала ей извернуться и достать сына. Она не успокоилась, а протянула открытую ладонь к груди Чудика. Невидимая преграда действительно не позволяла дотронуться.