Фарра Мурр - Точка отсчёта

– Это тебе мама посоветовала физикой заняться? – спросил вдруг Игорь, внимательно разглядывая меня, будто только увидел.

– Ты это о чём?

– Разве это не странное совпадение. Твой тёзка – тоже физик-ядерщик.

– Ничего мне мать не советовала. Я же говорил, она не любит вспоминать прошлое. Ладно. Хватит нюни распускать. Пора идти дальше.

– Постой, Наум. Мы не можем так просто уйти. – Кинта полезла в свой рюкзак и долго в нём копалась. Наконец, ей удалось выудить оттуда маленький маникюрный набор, который она с радостью нам продемонстрировала.

– Тормозишь нас, чтобы подправить ногти?! – возмутился Игорь, но Кинта, не обращая внимания на него, вытащила острую пилку из набора, затем подсела поближе к могиле. На обломке сталактита, она стала выцарапывать буквы.

– Как фамилия и отчество дяди Кости?

– Отчество Иванович, а фамилия… кажется Морозов. Да, точно Морозов!

Кинта лишь молча кивнула головой в ответ, продолжив работать над камнем. Всегда любил смотреть на людей в работе. Они становятся какими-то одухотворёнными, что ли. А девушка очень старалась. Непослушная чёлка то и дело падала на лицо, и Кинта сердито сдувала её со лба, не прерываясь ни на секунду. Лицо её стало сосредоточенным и вдохновенным. И в то же время по-детски непосредственным.

Вскоре, она, с чувством выполненного долга, встала с колен:

– Думаю, на первое время сойдёт.

На камне было выцарапано « Здесь похоронен Константин Иванович Морозов». Не сказал ни слова, только одобрительно прикоснулся к её плечу. Мне всё больше нравилась эта девушка. Но, кажется, Игорю тоже. Он недовольно скривился, увидев мой жест, но промолчал. Мы собрались и пошли дальше в один из провалов. У входа в него лежали уже знакомый дорожный указатель – обломок сталактита. Не знаю отчего, но во мне проснулся азарт. Даже тяжеленный рюкзак уже не так беспокоил. Да и дорога стала полегче. Раньше мы постепенно, уровень за уровнем, спускались вглубь, а теперь вышли на более-менее ровную часть. Во всяком случае, так сказал Игорь. У него часы альпиниста, которые автоматически определяют высоту. Хотя и по-прежнему оставались едва выше уровня океана. От одной мысли об этом становилось не по себе. Не дай Бог трещина какая, или землетрясение. Бр-р-р. Заметив, что изрядно отстал от ребят, бросился было вдогонку, но тут же поскользнулся и рухнул на колени. Вроде цел, но коленка ноет. На чём это я? Под ногами лежал, прижатый с двух сторон целлофановый пакетик.

– Игорь, Кинта! Сюда!

– Что случилось? Ты не разбился? – с тревогой спросила девушка, но я лишь отрицательно покачал головой. – Вот. Думаю, продолжение.

– Может, позже почитаем? – предложил Игорь, но Кинта возразила:

– Тебе неинтересно?

– Очень интересно. Но ещё более интересно, где мы будем ночевать сегодня. Здесь, сама видишь, не очень подходящее место, а время уже позднее.

– Но Науму нужно передохнуть. Да и мне тоже.

– Решим так. Я пойду на разведку, а вы пока приходите в себя, – твёрдо заявил Игорь и направился дальше. Кинта вздохнула. – Что это с ним? Не узнаю. Он всегда был такой внимательный, чуткий.

– Оставь его. Он прав. Мы слишком много отдыхаем. Это я виноват. Такой растяпа.

– Перестань. Каждому своё. Кому-то по пещерам лазить, кому-то вглубь атома заглядывать. У каждого свои дебри.

– И у тебя?

– И у меня, не сомневайся.

– Понял, не лезу с вопросами. Только с просьбами.. Почитаешь?

«Может оно и хорошо, что у нас нет детей». Фраза, брошенная женой на ходу, когда возвращались из Крыма, весь месяц надоедливым рефреном продолжала звучать у меня в голове. Выходит и моя жена – вещь в себе. А я удивлялся, что так спокойно восприняла Костину новость. Грешным делом подумал, что не поняла до конца. А оно видишь как.

Психоаналитики говорят, надо выговориться, чтобы избавиться от навязчивых идей. Поэтому и стал вести эти записи. Меня ведь друзья молчуном называют. А жена – букой. Или истуканом. Хотя, последнее время чаще – тотемом. Мы пару лет назад в Мексику съездили. Там расписные тотемные столбы видели. Она тогда долго один из них рассматривала. Со всех сторон обошла. А потом и заявила:

– Он на тебя похож.

– Чем это? Я вроде не такой раскрашенный. Конечно, не красавец, но не до такой же степени урод. Посмотри на это нос, а глаза… – но тут жена оборвала мои рассуждения одной фразой: – Много сущностей, и все – друг на друге…

Как припечатала. Я даже не нашёлся, чем ответить. Да… А когда-то лучшей подружкой называла. Потому что все её женские секреты внимательно, молча выслушивал. Что изменилось? Лена? Вроде нет. Для меня она такая же, как во времена студенчества. Может, стала чуть строже, резче, решительней. Так на то она и руководитель. Все они такие. Безапелляционные. Тогда я? Не знаю. По внутренним ощущениям – такой же, как тридцать лет назад. Проседь и лысая макушка – не в счет. Это заплаты времени. Вот только болтать стал меньше. Но это уже давно. В молодые годы был жарким спорщиком, ссорился, ругался. Потом, однажды, будто щёлкнуло что в голове. Пришло осознание, что никакая истина в спорах не рождается. Глупости это. В них рождается только досада и упрямая уверенность в собственной правоте. Каждый остаётся при своём, только ещё злее и настырнее. А как понял – спорить вмиг скучно стало. С тех пор молчуном и прозвали. Но разве ж я молчу? Я аргументирую – про себя. Спорить с самим собой гораздо интереснее. И продуктивнее. И безопаснее.