Ник Перумов - Молли Блэкуотер. Остров Крови

– Я согласен, – немедленно выпалил лорд Спенсер.

– Я тоже! – кинул на него гордый взгляд Девоншир.

– Вот и прекрасно. А пока что ступай, golubchik, ступай. Да, и не забудь приказать, чтобы семейству мисс Моллинэр не чинилось бы никаких препятствий или обид. Чтобы никто их и пальцем не тронул!

– Слово герцога Империи, – мрачно сказал лорд Перегрин.

– И не советую его нарушать, «во имя интересов короны», – сощурилась Анея Вольховна. Она разогнулась, отвела руку с кривым ножом от горла герцога.

– Ступайте, ваша высоковзнесённость…

Лорд Сомерсет с трудом поднялся. Прикусив губу, поглядел в глаза старой волшебнице.

– А что с телом герцога Бедфорда?

– Его спасти не могу, – пожала Анея плечами. – Как и Вильяма не могла. Но – кто знает? – ваша наука, наша магия, а потом и наша наука на месте стоять тоже не будут. Глядишь, и доживут до… – она оборвала себя, махнула рукой. – Там видно будет. А пока ступайте, господа хорошие. Ступайте, да слово своё помните. Помните, что не в бумагах да не в чернилах с печатями его твёрдость.

– Мы помним, – гордо сказал Сомерсет.

– Тогда в добрый путь.

Сомерсет ничего не ответил. Отрывисто и резко кивнул – точно бодая кого-то. И зашагал прочь, к терпеливо ожидавшим его лордам.

Анея Вольховна и остальные молча смотрели, как они уходят. На склонах оставалось ещё множество тел погибших егерей; вот-вот покажется похоронная команда.

– Пора нам, – решительно сказала Анея. – Пора, нам тоже… проводить надо.

– Пойдём, Предславушка… – шепнула она неподвижной сестре.

Кракен за полосой прибоя призывно взметнул щупальца. Анея Вольховна не сомневалась, что слышал он – и понял – каждое слово.

Нагнулась, подхватывая Младшую на руки, – словно и не было долгой болезни, не было последних изматывающих дней. Да, придётся за эту заёмную силу ещё расплачиваться, – но и спасибо вам, Звери, не оставили старуху без помощи в этот последний миг…

Да так и опустила тело обратно.

– Кар-р!

Громадный чёрный ворон, куда крупнее обычных своих собратьев, захлопал крыльями, резко опустился на низкую кривую сосенку, преграждая Анее путь к прибою. Старый, весь какой-то обтрёпанный, а на глазах – слепые мутные бельма.

Широкие крылья развернулись.

«А ну-ка, попробуй обойди!»

Сердце у Анеи упало. Совсем-совсем упало, ниже и глубже самого сильного, самого жгучего горя.

Глухо заворчали, пятясь, оборотни. Прикусила губу и спряталась за спину Анеи даже Яринка.

– Что тебе до нас, Вран Великий? Зачем пожаловал, мёртвых владыка, первого подземного царства хозяин? – Старая волшебница гордо выпрямилась.

Ворон склонил голову, посмотрел пристально незрячим глазом. И разом ощутила Анея всем существом своим строгий, непреклонный приказ:

«Моё. Мне отдай».

– Да что ж ты речешь-то такое, владыка? Разве и так не твои все, чья жизнь пресеклась? Позволь уж сестру похоронить по обряду нашему, по закону, в родной земле!.. В чём обида твоя тут, Вран великий, Вран вещий?

Ворон переступил лапами.

Почти к самой земле, в дугу согнулась сосенка, точно под великой тяжестью.

Анея оглянулась, хотя оторвать взгляд от застывшей перед нею страшной птицы стоило большого труда.

Уходят пэры, уходят… И герцог Сомерсет с ними. Уходят, оглядываются, да, похоже, Врана-то видит она одна. Иначе улепётывали бы без оглядки – любой, рождённый что к северу от Карн Дреда, что к югу, встретив Врана, голову и сердце теряет да бежит ветра быстрее.

…Молли приходила в себя медленно и мучительно. Жгучая пустота на месте магии – ох, вернётся ли?

И на неё сразу обрушилась масса всего – звуки, запахи, чувства, осознание.

Жуткая птица перед ними, маска, как и у Нетопыря, а за ней – что-то совершенно иное, чужое, жуткое.

Неживое.

Прямо перед нею, выпрямившись, стояла госпожа Старшая. Стоять-то стояла, прямая-то прямая, да только видно, что из последних сил. Даже нет, себя сжигая, стояла.

– Кар-р, – сердито сказал ворон. И повернулся, словно указывая на что-то за спиной Анеи подъятым крылом.

Но даже ещё допрежь того, как Молли повернулась сама взглянуть, там раздалось глухое рычание. Глухое, низкое, от которого всё вокруг дрожит мелкой дрожью.

– Карр! – зло и недовольно бросила чёрная птица.

Обернулась и Анея Вольховна, да тоже обмерла.

Ни единого сучка не хрустнуло, ни единой ветки не шелохнулось, но из зарослей выше по склону бесшумно и величественно выплывала огромная коричневая туша о четырёх лапах. Поблёскивает сыто густой мех, насторожены маленькие круглые уши, а глаза смотрят, в отличие от слепых бельм ворона, прямо и пронзающе.