Александр Астремский - Нематериальные

– Ты куда? – спросил Макс.

– Какая тебе разница? Тебе всегда было на меня наплевать! – выпалил Эдди и, распахнув дверь, выскочил из офиса.

Эдди шел быстро, глядя под ноги и не озираясь по сторонам. После всего произошедшего к горлу периодически подкатывал ком…

Вскоре он оказался перед старым трехэтажным особняком, который возвышался над остальными строениями. Поднявшись по ступенькам к главному входу, Эдди потянул за ручку и открыл массивную дубовую дверь с прибитой к ней табличкой с надписью «Церковь Грехоизбавления. Раскаявшемуся да будет прощение». Он вошел внутрь и направился к посту охраны. В просторном светлом холле с постеров, развешенных по стенам, на него смотрели герои религиозных сюжетов.

– Добро пожаловать, брат Эдди! – Дежурный встал из-за стола, дружелюбно улыбаясь. – Что-то давненько я тебя не видел на наших службах.

– Приветствую тебя! – ответил Эдди. – Да все работа, работа… Не мог вырваться. Я к Адриану. Он на месте?

– Да. Он как раз сейчас свободен. Проходи. – И дежурный указал в сторону слабо освещенного коридора.

– Спасибо.

Эдди проследовал мимо поста, сопровождаемый камерами, подвешенными под потолком. Поворот налево – и он оказался в длинном коридоре. Здесь также по обеим сторонам были развешены постеры с религиозными сюжетами, причем справа располагались изображения ада, а слева – рая. Эдди всегда было немного не по себе, когда он проходил по этому коридору, и, невольно ускорив шаг, он быстро оказался перед открытой двустворчатой дверью, ведущей в просторный зал с рядами стульев. В этом зале он часто сидел, слушая проповеди Адриана.

По периметру зала слева и справа располагались двери. Их было десять: по пять с каждой стороны. Пройдя по левой стороне зала до третьей двери, Эдди открыл ее и вошел внутрь, оказавшись в маленькой комнатке, разделенной посередине перегородкой. Сбоку, около стены, стояло удобное кресло. Перегородка из непрозрачного стекла не доходила до потолка, а часть ее, как раз на уровне человека, который садился в кресло, представляла собой зеркало. Эдди знал, что тот, кто сидит за перегородкой, может видеть его, тогда как он сам видел только свое отражение.

Освещение здесь было такое же слабое, как и в коридоре, и исходило от подсветки двух постеров, висевших на стенах комнаты.

Эдди опустился в кресло рядом с перегородкой и нажал на кнопку вызова, встроенную в стену. Как обычно, в этот момент он испытал легкое волнение. Руки его вспотели, и он стал вытирать их об одежду. Несмотря на то, что кресло было комфортным, он беспрерывно ерзал в нем, пытаясь найти удобное положение.

«Что я ему скажу? Надо ли рассказывать все? Может, только часть?.. Не говорить о Максе или сказать?» – думал Эдди, продолжая вертеться в кресле. Волнение усиливалось. Он смотрел на постеры и думал: «Адриан… как он говорит?.. Если решил покаяться, рассказывай все, не утаивая деталей, иначе душа продолжит маяться и все равно попадет в ад. А вдруг это правда?»

За перегородкой послышался шорох.

– Здравствуй, Эдди!

– Здравствуй, брат Адриан! – ответил посетитель, и сердце его бешено заколотилось.

– Как поживаешь?

Голос из-за перегородки звучал дружелюбно и успокаивающе.

Эдди молчал, Адриан тоже.

После некоторого замешательства Эдди все же выдавил из себя:

– Да вот… Давно не приходил… Чувствую тяжесть на душе.

– Что ж, хорошо. Облегчи душу. Здесь ты среди друзей.

Сделав еще одну небольшую паузу и наконец-то справившись с дрожью в голосе, Эдди заговорил.

– Брат Адриан… Доверяю тебе как самому себе… Не могу больше держать это… Я… помогал другу, долго скрывал это от всех, а он… – Эдди снова остановился, перевел дыхание и уставился на свои руки, которые то сжимал, то нервно потирал. – Помилуй меня, Властелин, если я…

Снова воцарилось напряженное молчание. Его руки дрожали, и он то и дело пялился на них, будто это могло помочь справиться с непростой процедурой исповеди.

– Продолжай, брат Эдди. Подробнее расскажи о своем грехе, ведь ты понимаешь, насколько это важно для спасения души. Расскажи мне все, и Властелин простит тебя, ниспослав твоей душе облегчение…

*****

Ярко светило солнце, щедро заливая светом улицу и как-то по-особому выделяя Церковь Грехоизбавления среди других построек. Дубовые двери главного входа распахнулись, и оттуда вышла заплаканная женщина. Даже профессионально наложенная косметика не могла скрыть ее опухших розоватых век. Периодически всхлипывая и прикладывая бумажную салфетку к носу, она настороженно огляделась по сторонам. Задержавшись на крыльце, втянула в себя воздух, с облегчением выдохнула и, оглянувшись еще раз, поспешила к автомобильной стоянке.