Владимир Немцов - Избранные сочинения в 2 томах. Том 2

— Обрадовала, — укоризненно покачал головой Васильев. — А я-то по наивности своей действительно подумал, что здесь только сердце виновато… «Задание»… Ладно, идем в управление. Выкладывай на стол командировочные документы. Да?

Он поддразнивал Мариам пресловутым бакинским «да», в котором слышится и вопрос и утверждение. От этого «да» она никак не могла отвыкнуть.

Мариам привстала на цыпочки и, взявшись за борта его пиджака, заглянула в глаза:

— Глупенький. Зачем командировка? Меня просто просили кое-что узнать. Но мы оставим это до завтра. Сейчас я хочу знать все о твоих делах.

Васильев смотрел на жену, и вместе с чувством теплой благодарности за счастье, что внесла она в его трудную, беспокойную жизнь, в нем возникло острое недовольство собой. Он никогда даже не пытался скрывать свои неудачи от Мариам. Правда, она способный конструктор широкого профиля и может судить о делах мужа, будто сама занимается ими. Но ведь он-то должен и поберечь ее от лишних неприятностей — у нее своих на работе хватает. И Васильев дал себе слово ничего сейчас не говорить Мариам о том, сколь серьезны его неудачи, что это грозит дальнейшей судьбе стройкомбайна и вообще реализации изобретения, которому он отдал годы жизни.

Ночью Мариам проснулась от ощущения, что Саши нет рядом. Открыв глаза, она увидела его за столом. Лампа была прикрыта газетами, чтобы свет не мешал Мариам, и только узенький лучик лежал на бумаге, над которой склонился Васильев. Мариам осторожно пошевелилась. Он виновато оглянулся:

— Прости, Мариаша. Я только записать, — и, бросив карандаш, подошел к кровати.

Сидя возле нее на маленьком гостиничном коврике, прижавшись к теплой, ласковой руке, он говорил какие-то смешные несуразности и вдруг вспомнил:

— Кто-то из классиков писал, что счастливый брак — не тема для литературы. Вероятно, это правильно. Как бы сейчас про меня написать? Сидит пожилой человек на полу, говорит глупости, и ему не стыдно.

— Да, на бумаге все выглядит иначе… — Мариам помолчала, потом привстала на кровати. — Все-таки ты должен мне все сказать. Да?..

— Подожди до завтра. Да? — передразнил он ее.

Мариам протянула руку за часами, лежащими на тумбочке.

— Четыре часа. — Она положила часы обратно и, кутаясь в теплое одеяло, проговорила: — Ты просил узнать, когда пришлют гранки. Звонила в редакцию журнала. Вежливо извиняются, но из слов заместителя редактора поняла, что твоя работа в набор не пошла.

— С глаз долой — из сердца вон. Обычная история.

— Зачем «обычная», Саша? История неприятная. Да? Вот послушай. Как тебе известно, наше заводское конструкторское бюро тесно связано с вашим институтом. У нас работает молодой, талантливый инженер, твой метод он предложил для крепления кровли при проходке шахт. За угольным комбайном идет машина-автомат с форсунками и разбрызгивает на стенки шахты жидкий бетон. Этот же способ можно применить при прокладке метро. Тогда не потребуются дорогие чугунные или еще какие-нибудь тюбинги. На первых порах инженер хотел проверить твое изобретение при бурении широких скважин для колодцев. Такие машины мы строим, но после бурения стенки закрепляются обычно опусканием бетонных колец…

— Но у меня пока ничего не получается, — вырвалось у Васильева. — Бетон, созданный по рецепту Даркова, трескается и отваливается от стенок.

— Мало ли что у тебя не выходит. А у другого получится, тем более что условия разные. Но не в этом дело. — Мариам высвободила руки из-под одеяла и села. — Дарков, у которого всегда консультировался наш инженер, к сожалению, заболел, пришлось говорить с каким-то Пирожниковым.

— Тоже из лаборатории Литовцева?

— Конечно. Но этот Пирожников ничего не знает. Последнее время с Дарковым он не работал.

— А Пузырева?

— У нее какое-то домашнее несчастье, и в лаборатории она почти не бывает… Но ты слушай дальше. То ли для того, чтобы отвязаться от нашего инженера, Пирожников заявил, что метод Васильева оказался порочным и работа его не будет опубликована.

— Постой… Но какое отношение он имеет к редакции? И кроме того, что он понимает в моих работах? Ведь он только химик. Кстати говоря, с лидаритом все хорошо получилось, с другими пластмассами тоже. Наконец, по моему способу делались трубы. Говорят, что это сулит серьезные перспективы. При чем тут какой-то Пирожников?

— Он все время вертится в редакции. На письма отвечает, аннотации пишет. Ему стало известно, что дела нехороши, неудачные опыты, две аварии… Сразу же сигнал. Да?