Анатолий Мухин - Неоновый рай

Но заключённый под номером Х-12/22 смог еле заметно шевельнуть мизинцем левой руки. Он сидел посреди метровой ячейки с потолком высотой полтора метра, прикованный (что выглядело издёвкой в его состоянии) к металлическому креслу. Его руки, ноги и голову опоясывали титановые крепления, фиксирующие тело, создавая образ заключённого, которого пристегнули к электрическому стулу и вот-вот пустят разряд. Из небольшого отверстия на потолке лианами свисали провода и трубки, пронзающие его тело. По этим трубкам поступали растворы, питательные вещества и, конечно, элемент Х. Провода фиксировали его мозговую и мышечную активность, которой, по правде говоря, не было.

До того дня.

В полубредовом, сонном состоянии заключённый не мог говорить. Не то что говорить – мыслить. Он не помнил, кто он и откуда. Иногда только в его голове крутились страшные образы: неизвестные ему люди с ужасом и страхом в глазах умирали раз за разом страшной смертью. Их мёртвые, стеклянные глаза вновь и вновь возникали перед ним, но кто эти люди и почему их так жестоко убивали, заключённый понять не мог.

Иногда его отключали. Он понимал это, когда наступала тьма. И во тьме этой сначала ничего не происходило, по крайней мере он этого не помнил. Но однажды вместо привычной тьмы перед ним появилась миловидная женщина. Она стояла перед ним такая маленькая, не больше двух дюймов ростом, а он, заключённый, был гигантом по сравнению с ней. Вокруг мелькали цифры и знаки, которые ему были не интересны. Ещё был темнокожий старик, и мальчишка, и светловолосый парень. Все они видели его, а он не мог понять, почему испытывает к ним отвращение. А ещё он сиял. Ему казалось, что он сиял и свет, исходящий от него, озарял всё вокруг. Объяснить это можно было лишь тем, что смотрители камеры 12 что-то добавили к опиумной смеси. А потом он еле заметно шевельнул мизинцем левой руки. Почувствовал внутри, как мозг посылает небольшой разряд по его телу, чтобы мизинец чуть шевельнулся.

В его голове звучало только одно слово, значение которого он не понимал…

Зитс.

1

Ночь слишком сильно ощущалась на пересечении Челленджер-стрит и Шестой. Какой-то хулиган, которых в Карстоне явно меньше, чем в Энджелс-Хоуп или Роккерс-Вэллей, разбил один-единственный фонарь на перекрёстке. Мэрия города уже третий год обещала обновить фонари, заменить плафоны на непробиваемые, но зачастую находились статьи расхода поважнее, чем освещение в историческом районе города.

Старик Арагуйо, как обычно, выполнял свой ежедневный ночной ритуал: проверить все кофемашины, протереть их, отчистить кофейный налёт. Затем пнуть как следует старый робот-пылесос, чтобы тот наконец принялся за очистку кафеля в кафе, и, протерев столики и задвинув стулья, погасить свет и поставить заведение на плохонькую сигнализацию. Старику казалась грабежом трата 89,90 криптодоллара в месяц за сигнализацию, работающую через раз, но через раз – лучше, чем вообще ничего. И хоть Карстон считался относительно безопасным районом, всегда могли нарисоваться горячие головы из соседних Локхарда, Роккерс-Вэллей и Энджелс-Хоуп. Тем более что у кого-то же хватило ума разбить фонарь.

Арагуйо осмотрел своё заведение, которое он открыл несколько десятилетий назад. Эта цифра отразилась болью в его коленном суставе, и старик поймал себя на мысли, что пора бы уже заменить его на новый, титановый. Все знаменитые футболисты от Роджера Дривза до Ким Рэйо сделали это ещё в начале сезона, чем он хуже? Но тут же вспомнив, что, если он не получит стандартную выручку в конце месяца, платёж по залогу вырастет на 30%, он отогнал от себя глупые мысли. Старик погасил свет, набрал восьмизначный код сигнализации на небольшой сенсорной панели и начал рыскать по карману в поисках ключей.

– Закрываетесь? – послышался басистый голос позади. На всякий случай Арагуйо выдвинул небольшое лезвие из своей биомеханической кисти.

– Простите, сэр, – поворачиваясь и пряча руку за спину, ответил он, – на сегодня уже всё. Мы откроемся завтра в 7:45.

Перед ним стояли двое. Один, что повыше, был выбрит налысо, ему явно не мешало бы сбросить килограммов пятнадцать. Второй был покоренастей, и Арагуйо сразу понял, что если будет нападение, то нападать будет как раз этот. Коренастый держал руки в карманах, но круглые пластинки на шее и предплечьях выдавали импланты по увеличению физической силы.

– Разрешите вам представиться, господин Арагуйо? – спросил лысый и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Меня зовут Эдмонд Шаль, а это Джонни Два Ножа.