Юрий Блинов - Дверь в детство (СИ)

— Смотри-ка, а ведь даже выглядит эта штука, как настоящий телескоп, — Вовка с удовлетворением вертел в руках готовое увесистое изделие, видя в нем теперь не просто какую-то забаву, а самое настоящее средство для спасения человечества.

— Надо бы испытать, — предложил Егор.

Долго товарища упрашивать было не надо. Одев Вовку во всё подходящее из того, что нашлось среди найденных в шкафу вещей, и, облачившись потеплее сам, Егор предложил:

— На последнем этаже есть выход на общий балкон подъезда. Давай туда поднимемся. Там огни фонарей и деревья мешать не будут.

— Идем, — согласился Вовка. — Небо сегодня чистое, может на луну как раз и посмотрим.

Стараясь не шуметь, но, все же, гулко громыхая ботинками по ночному подъезду, они поднялись на верхний этаж дома и вышли на балкон.

— Ты первый, — протянул Егор Вовке трубу телескопа.

— Почему я? — удивился друг.

— Потому что ты… ты мой старший товарищ, и потому что это изделие, — Егор кивнул на трубу. — Прежде всего твоё детище.

— Старший товарищ, говоришь? — тут же язвительно, но вполне искренне засмеялся Вовка. — Ну тогда ладно, давай!

Он осторожно принял оптическое устройство из рук Егора и мгновенно прильнул правым глазом к окуляру. Пару секунд он настраивал резкость, затем его лицо просияло в улыбке, и хотя на холодном зимнем балконе было довольно темно, Егор явственно распознал в лице своего друга тень какого-то почти неземного восхищения.

— Вот это да! — для пробного обзора Вовка сначала направил телескоп не в небо, а на ту часть города, которая виднелась где-то у самого горизонта – всё так хорошо видно, — сказал он вибрирующим от восторга голосом. — Словно окна дальних домов находятся совсем близко. На, глянь сам!

Телескоп оказался в руках Егора, и теперь он самостоятельно мог оценить то, что вышло из всей их затеи.

Самые дальние дома и в самом деле оказались, словно на ладони. Полученные параметры линз, похоже, вполне соответствовали расчетным, потому как изображение было чётким и резким. Теперь следовало посмотреть на что-нибудь более крупное.

Посмотрев вверх, Егор обнаружил в небе яркий диск ущербной Луны и навел трубу в том направлении, а когда поймал изображение в окуляре, то… ахнул: спутник Земли показался ему настолько близким, что, казалось, если протянуть руку, то можно было почти дотронуться до его шершавой поверхности. Егор чуть подкрутил резкость и удовлетворительно хмыкнул.

— А ведь тебе, Вовка, удалось сотворить практически невозможное, — сказал он, не скрывая своего восторга.

— Почему это? — спросил сгоравший от нетерпения друг, который тоже очень хотел посмотреть на Луну.

— Потому что линзы ты свои обработал просто мастерски. На глаз абсолютно не заметно никаких критических искажений. Есть, правда небольшая аберрация по краям, но это уже свойство всех рефракторов, так что такие ошибки не в счет. Если бы я мог ставить оценки, то за твой труд я бы поставил твердую пятерку.

Вовка забрал у Егора телескоп и тоже стал смотреть на Луну.

— Эх, здорово! Теперь бы еще треножник доделать, чтобы изображение стационарным было, а не болталось перед глазами.

— Ха-ха, — несильно толкнул Егор Вовку в бок. — А еще несколько часов назад кто-то хотел вообще всё забросить.

Они простояли на балконе еще какое-то время, глядя то на Луну или на отдельные звезды, то, выискивая в темном небе туманность Андромеды и Плеяды. Постепенно холод окончательно одолел обоих, и они решили вернуться в теплую квартиру.

— Спасибо тебе Егор, — сказал вдруг Вовка, когда они плотно закрывали дверь балкона, чтобы холод больше не проникал в подъезд.

— Нет, Вовка, Это тебе я должен быть благодарен за то, что ты был моим самым надежным и верным другом. Если бы не ты…

— Да ладно тебе. У меня после твоего рассказа до сих пор мурашки бегают. Я теперь то, что ты мне рассказал, год переосмысливать буду. Это ж надо, оказывается всё в мире предопределено, и ход времени, и все события в жизни людей…

Егор вполуха слушал Вовкину тираду о том, какие впечатление произвели на того все сегодняшние события. Он хотел много еще чего сказать теплого в адрес своего товарища, но отчего-то вдруг произнес то, что действительно могло быть в этот момент самым важным:

— Ты вот только завязывал бы с алкоголем. Он тебя до добра не доведет. И еще постарайся не водиться с Кабаном и его дружками.

Егор хорошо понимал то, что его слова не имеют сейчас никакого смысла. Ведь дело с постройкой телескопа сделано, и, если верить расчетам Ключницы, то завтра, а может даже сегодня ночью аномалия, искажающая пространство этого мира должна навсегда устраниться, а вместе с ней будет восстановлено течение всех искажённых хронологических потоков в их первоначальном порядке. Вовка, тот, другой Вовка, который будет жить в новом мире, никогда не вспомнит об их сегодняшнем разговоре, потому что та путаница, которая возникла с естественным ходом времени, бесследно разгладится и вскоре навсегда исчезнет, словно ее никогда не существовало. И сам Егор также станет другим, потому что никогда и ничего не вспомнит обо всех тех приключениях, которые выпали на его несчастную долю. Однако в силу каких-то причин, порожденных чувством вины перед его давнишним другом детства, Егор чувствовал, что сказал всё сейчас именно так, как это было необходимо…