Людмила Васильева - Диверсия

- Точнее, тюремный врач?

- Екатерина Васильевна, я был уверен, что вы умнее и тоньше...

Впрочем, возможно, я вел бы себя примерно так, очутись на вашем месте. Не буду на вас сердиться. Убежден, что скоро станем друзьями. И, пожалуйста, не думайте, что вы будете проводить все время в одиночестве. Совсем скоро вы сможете общаться с коллегами, людьми искусства, с теми, кто живет в нашей стране и где мы предоставляем им идеальные условия для творчества, не хуже чем в вашем городе Искусств.

- Это что же, коммуна или убежище для умственно неполноценных маньяков?

- Екатерина Васильевна, - Севенарта явно коробила грубость Кати. - Ну как можно говорить такое, еще ничего не видя и не зная?

- А страна-то, страна, куда вы меня затащили? Надеюсь, это не другая планета?

- Я лично хотел бы, чтобы планета была другая, тогда с вами было бы проще... А страна -самая прекрасная, воспетая и прославленная поэтами, писателями, художниками, - Франция.

Севенарт с улыбкой, показывая, что его ничуть не рассердили выходки Кати, распрощался.

С того дня, когда Севенарт познакомился с Катей, прошло больше месяца. Катя жила все в тех же "покоях". Она стала спокойнее, уже не встречала Севенарта враждебно, а вполне непринужденно беседовала с ним, даже позволяла себе быть чуточку кокетливой. Иногда Севенарт приходил не один, но он всегда заранее испрашивал согласие Кати на это. С ним приходили разные люди -ученые, литераторы, художники.

Ежедневно женщина, ведущая хозяйство, приносила Кате газеты и журналы. Кроме того, в распоряжении Кати был стереоинформатор, можно было смотреть спектакли и фильмы. Музыкальная аппаратура позволяла слушать любую музыку. Был и рояль, на котором Катя иногда играла.

Она работала в мастерской, но мало, изредка, что удивляло Севенарта и даже, как казалось Кате, заметно тревожило. Поразмыслив, Катя решила не огорчать своего "миротворца", как она с первой встречи окрестила Севенарта, и побольше работать. Так она и сделала. С этого дня ее чаще всего можно было застать в мастерской. Но что она писала? Манера ее заметно изменилась. Тематика картин была странной, ранее ей не присущей. Понять ее живопись было делом непростым. Даже посещавший ее иногда вместе с Севенартом искусствовед не мог в ней разобраться и задавал Кате бесконечные вопросы, что выводило ее из себя. В ответ на осторожные вопросы Севенарта Катя лишь недоуменно крутила головой и пожимала плечами. Иногда бывала более "доступной".

- Я и сама не могу объяснить, откуда это у меня. Просто появляется потребность писать именно так. То, что я делала раньше, - слишком примитивно. Я думаю, что это болезнь "роста", хотя не знаю, к чему меня это приведет.

А Севенарта это, кажется, устраивало. Он считал, что Катя успокоилась и настроение у нее неплохое. Похоже на то, что теперь у нее нет желания расстаться с этим уютным домом и, пожалуй, с ним.

Территория, куда Катя беспрепятственно могла ходить, заметно расширилась. Однажды, гуляя по парку, он" перешла овраг, поднялась на холм и направилась к аллее кипарисов, казавшихся на фоне окружающей зелени особенно темными и мрачными. Она подошла к ограде кладбища. Прошла вдоль стены с замурованными урнами. В самом конце ее остановилась у совсем недавнего захоронения: еще не высох скрепляющий камни цемент. Необычные цветы были посажены возле этого места:

яркие кусты календулы - цветок Украины, России, как считала Катя. Рядом с розами и лилиями он горел неярко, словно сознавая, что не смеет соперничать, Катя прочитала фамилию умершего: Франсуа Мелонье, какой-то француз. Еще молод. Подошли женщина и мужчина, после приветствия спросили Катю:

- Вы знали его?

- Нет. Я здесь недавно.

Ответ, по-видимому, удовлетворил пару, и они ушли, тихо беседуя.

Катя загляделась на бабочку. Она порхала над календулой, затем, словно торжествуя, взлетала высоко и снова припадала к цветам.

Захрустел гравий. Перед Катей остановился мужчина. Он был худ и бледен, одет в свободного покроя блузу с короткими рукавами и в темные шорты. Какая-то болезненная робость была в его взгляде, движениях. Он спросил заикаясь:

- Вы пришли к нему? - Он кивнул головой в сторону свежего захоронения.

- Нет, зашла случайно.

Незнакомец странно, как-то особенно печально еще раз оглядел Катю. Ее будто что-то подтолкнуло.

- А вы его знали?

- Знал. Его многие знали. А вот вы оттого и не знали, что никогда не приходите к нам. Не интересуетесь, значит... все... никто не нужен, лучше в одиночку...