Ольга Муханина - Эмоции холода

– Хорошо! Тогда слушай меня: сейчас я покрою необходимые места моим секретом и вытяну весь яд, понятно?

Она кивнула, а я приступил к своему первому добровольному пациенту.

Сразу покрыв ее руки по локоть, поспешил обработать лицо: густо намазал щеки и губы. Начал покрывать горло, как она вздрогнула – я сразу отдернул руку и в опаске посмотрел ей в глаза, но вопреки моим ожиданиям, там были только искорки смеха.

– Щекотно! – пояснила она. У меня даже нижняя челюсть отпала. Но я быстро собрался – время не ждет – и продолжил обработку.

Закончив, сосредоточился и с помощью свойственных только белым гоблинам эманациям, начал вытягивать яд через свою секрецию. Повезло, что отрава не успела далеко распространиться – я быстро вытянул ее и все ссадины максимально залечил. Из-за яда слизь стала белой.

– Все, теперь твоей жизни ничего не угрожает! – я улыбнулся от ощущения хорошо проделанной работы, – Так и уходить из Академии не хочется…

– А ты никуда и не пойдешь! Тебе еще год учиться! – с каким-то тихим удовлетворением сказала она.

Я лишь печально посмотрел на нее, не сразу обратив внимание на то, что она знает на каком курсе я учусь.

– Сейчас у ректора мастер Кизляр, и он всей душой хочет меня отчислить из-за неприятия моих способов лечения.

– Какой настоящий процент вероятности определения болезни у тебя?

Это был неожиданный вопрос, потому что в.о.б. и лечение болезни всегда объединяли, и ставили за него одну оценку. Из-за чего мой показатель не дотягивал даже до среднего. А тут такой вопрос.

– 98%, – хоть погордится собой на последок, – Оставшиеся 2% обычно оставляют на еще неизведанные болезни, так что я ни разу не ошибся с диагнозом! Конечно, если мне давали его поставить…

Она улыбнулась, глядя, как я сам собой восхищаюсь. Спокойно встала и, сняв с себя верхнюю легкую тренировочную куртку без обозначений факультета (обычная, темно- синяя, рукав 3/4, на магнитных заклепках – у меня тоже такая была), начала обтираться, опять же не испытывая брезгливости. Под курткой я увидел безрукавку с эмблемой капитанского факультета. Я офигел. Эта девица была Капитаном! Хоть я ее и видел первый раз, но впечатление она производила явно неоднозначное, и если б я не знал, что форменную одежду других факультетов носить категорически запрещается, подумал бы, что она ее у кого-то взяла. И теперь ее шутка о том, что она уложила двух капитанов, не казалась мне такой уж шуткой.

– А такой низкий уровень лечения болезни почему? – она открыто смотрела на меня, и я уже понимал, что она знает правду, и что я ей отвечу. Но все равно ответил.

– Потому что никто не хочет лечиться у меня. Пациенты обязаны проходить обследования, но не обязаны проходить лечение. К сожалению…

– Что ж, – она улыбнулась и серьезно посмотрела мне в глаза, – Я предлагаю тебе вступить в мою команду! Мне нужен истинный и самый лучший доктор на борту. Ты согласен?

– Но меня сейчас отчислят! – невидяще промямлил я, ведь это было бы так здорово – стать главным доктором космического корабля (неважно какого): исследовать новые планеты, виды их обитателей, находить новые лекарства!

– Ты хочешь в мою команду?

– Да!

– Тогда все решено.

В этот момент дверь к ректору отворилась и оттуда высунулась красная голова мастера Кизляра.

– Заур Штерх, зайдите в кабинет!

И я, все еще находящийся в шоке от предложения, не заметил, как вперед меня в кабинет сначала проскользнула девушка. Зайдя в кабинет, сразу почувствовал – атмосфера хуже некуда.

– Адептка Альрика Агрес-Фир, сейчас не ваша очередь, прошу выйти и подождать, пока мы разберемся с другим адептом! – сдержанно, но крайне раздраженно произнес наш обычно спокойный ректор.

– Я зашла как раз по делу адепта Штерха! – сказать, что мои и так не маленькие глаза увеличились вдвое – ничего не сказать! Хорошо, хоть на лоб не переползли. – Как его Капитан, я имею право быть его защитником и ответчиком в любых моментах нарушения порядка, намеренного и ненамеренного. А так же имею право взять часть вины на себя, как и любой Капитан, отвечающий за своих подчиненных.

Я почувствовал, что нахожусь в прострации от неожиданного заявления этой девицы. Да я ее имя узнал только что! А она уже готова подставить свою шею за меня. Ничего не понимаю.

У моего препода от этого заявления лицо поменяло цвет с просто красного на уже откровенно бордовое, что с его демонической внешностью (особенно на этом фоне белыми губами) смотрелось своеобразно. Еще бы он так не взбесился! – ведь он мне с первого курса твердил, что такого «склизкого» ни в одну команду не возьмут. У ректора в глазах проскользнули, как мне показались, смешинки, но тут же исчезли, а лицо приобрело насупленный недовольный вид, будто он пытался скрыться за этой маской. Мастер Эрланд, сидящий на диване у окна, лишь закатил глаза и отвернулся к окну, отчего его лицо было вообще не разглядеть.