Елена Поддубская - Бесконечный мир. Роман. Книга 1

– С крокодилов вирус передался мягкопанцирным черепахам и, что самое печальное, грифам, – объяснил проблему второй египтянин Юсуф. Он попросил не звать его по фамилии, так как арабские традиции не позволяют этого в присутствии людей более значимых, чем он.

– Как? Белоголовый сип тоже? – не удержался Кадышкин от возгласа. Услышав подтверждение, Алексей впал в отчаяние. – Господа! Необходимо срочно что-то предпринимать, – неистово призвал он, – иначе очень скоро мы останемся на планете без представителей нескольких редчайших видов. Это же надо: белоголовый сип тоже мрёт, – повторил он фразу себе, мешая английский с русским.

– Кто же против? Только что мы можем? – Юсуф, тоже орнитолог, работал в одном из натуральных заповедников страны, но не в том, куда предстояло лететь. Он взял Кадышкина за локоть и принялся с ним что-то обсуждать. Жаклин тем временем озабоченно осматривала холл. Заметив её неспокойствие, Роджерс демонстративно поглядел на часы на руке.

– Ну и где же ваш любимчик, мисс Брайд?

Но не успела Жаклин открыть рот, как швейцарец появился в холле со стороны той части, в которой находился административный блок. Торопясь, он размахивал издалека какими-то бумагами.

Наскоро поздоровавшись и извинившись, Джек радостно развернул листы. Это были фотографии.

– Вот, получил с Галапагосс. Фото черепах с подробнейшими описаниями местных патологоанатомов. Славные ребята! Всю ночь, похоже, не спали.

Жаклин улыбнулась и проткнула шефа взглядом.

– Молодец, старик! – Алек похлопал Джека по плечу; несмотря на разницу в возрасте, мужчины были давними приятелями: – А ну-ка, дай!

Все принялись рассматривать фотографии. В тех эпицентрах, откуда учёные прибыли, тушки животных имели точно такой же сжатый в размерах вид с проймами вместо глаз и с одеревеневшей шкурой.

Швейцарец не стал мешать остальным. Поцеловав Жаклин руку, он отвлёкся на звонок по телефону.

Джек Уайн был высоким мужчиной преклонных лет с седыми волосами, роскошной, не в пример Стиву Роджерсу, холёной бородой с проседью, пышными ухоженными усами, столь длинными, что они, как у Сальвадора Дали, выходили за пределы лица и уже там заворачивались с обеих сторон колечками, и с золотыми очками на носу. Как большинство швейцарцев, он был сдержан, подтянут, импозантен. Несмотря на майскую жару Египта, одет Джек был в плотный хлопчатобумажный костюм оливкового цвета из длинных шорт и плотной безрукавки, накинутой поверх белёной холщовой рубахи. На его ногах громоздко красовались дорогие походные ботинки из толстой кожи. Из них высоко выглядывали сморщенные гетры, такого же цвета, как и рубашка. В правом нагрудном кармане куртки торчала неизменная фляжка, в которой, Жаклин это точно знала, был ром отменного качества. В левом кармане лежали трубка и табак. На кожаном ремне, поддерживающем шорты, крепились нож и золотые часы, двойная цепочка которых болталась вдоль одной из штанин. В рюкзаке за спиной, бессменном на протяжении всего того десятка лет, что Брайд была знакома с Уайном, находились спички, компас, термос с пресной водой и пачка сухарей. На дне рюкзака наверняка можно было найти также суровые нитки, иголку, йод, сердечные капли, бинт, ножички для подстрижки усов, щипчики для ногтей и зеркальце. Был там, конечно же, и портрет семьи Джека: обожаемой Эльзы и двух очаровательных дочерей, удачно выгравированный когда-то умельцами на продольном срезе красного сердолика. Все эти привязанности друга за долгие годы сотрудничества Жаклин выучила наизусть.

Закончив переговоры, Джек похвалил молодую женщину за свежий вид и тут же отругал за легкомысленность: разве пригодны кроссовки для путешествия в Асуан? Заметив едкий взгляд начальника, Жаклин поспешила увести Джека в сторонку и попросить остаться рядом на весь полёт. Заверив, что это будет одной из самых приятных частей пути, швейцарец ловко подхватил знакомую под руку.

Через пару часов срочная экспедиция, сформированная ООН, вылетела в Асуан на военном самолёте. Погода была безоблачной, самолёт достаточно низко летел вверх по течению Нила, что позволяло пассажирам рассматривать рельеф незнакомой страны. Впрочем, пейзаж в иллюминаторах казался однотипным. По обеим сторонам реки тянулась тонкая полоса растительности. Большей частью это были прерывающиеся дикие заросли финиковых пальм, низкорослой египетской акации и мангрового дерева, которые, по мере смещения к югу, всё больше сменялись прибрежными зарослями камышей и осоки.