Ник Саган - Рожденные в раю

– А как он умер?

– Он утонул, – отвечает Томи. – Утонул при загадочных обстоятельствах. Его тело нашли в озере Старнберг чуть южнее Нимфенбурга. С ним утонул и его доктор, который, как принято считать, пытался спасти короля, по крайней мере, это так выглядело. Однако только мертвые знают, что произошло на самом деле.

– Грустная история, – говорю я.

Она лишь пожимает плечами, стряхивая пушинку с блейзера, и поправляет полосатый плиссированный галстук.

– Он был набожным, – продолжает она, – но при этом был геем. Он никак не мог примирить эти стороны своей личности. Надеюсь, с тобой ничего подобного не произойдет, – добавляет она.

Я удивленно смотрю на нее. Что это она говорит?

– Извини, – говорит она. – Я тебя обидела?

– Ты меня смутила, – отвечаю я. – Я, безусловно, набожный. Но почему ты подозреваешь, что я гомосексуалист?

Она краснеет и закусывает губу.

– Просто в прошлом году, – объясняет она, – твой брат Нгози изо всех сил пытался меня поцеловать, а ты и не думаешь об этом. Когда я вернулась домой, сестры рассказывали, что твои старшие братья вели себя так же, как Нгози. Получается, ты не такой, как все.

– Если бы я надеялся, что ты ответишь на мою любовь, я бы попробовал тебя поцеловать. Но у меня нет на это никакой надежды, – говорю я.

– Звучит довольно дерзко, – отвечает Томи.

– Я не уверен, что ты готова.

– Похоже, ты пытаешься мной манипулировать, – упрекает она.

– Нет, – не соглашаюсь я, – послушай… Папа говорил, что вы, девушки, обладаете множеством достоинств, но в вашей природе отсутствует физическое влечение. Это верно?

– Возможно, у нас это происходит медленнее, – говорит она, плюхаясь рядом со мной на диванчик и отворачиваясь.

– В таком случае совершенно не важно, чего я хочу. С моей стороны было бы очень грубо причинить тебе какие-либо неудобства, как это сделал Нгози. Я прошу за него прощения.

– Пустяки, – говорит она. – До тех пор пока мы не сможем сделать возможным воспроизводство себе подобных путем сексуального влечения, все это лишено смысла. Так что я немного потеряю от того, что еще не готова. Но все равно мне интересно.

– Правда?

Она смотрит мне в глаза, придвигается ближе, она ждет. Я целую ее. Сладкий, медленный поцелуй не сводит меня с ума, но все же этого достаточно, чтобы почувствовать страстное желание, несмотря на абсурдную мысль, что тем самым я изменяю Пандоре. Кровь пульсирует по телу, я решаюсь обнять ее. Она откидывает голову, смотрит мне в глаза.

– Я не понимаю, – говорит она. – Прости.

Понятно, я свалял дурака: поверил, что и она получает от этого удовольствие.

– Не за что извиняться, – успокаиваю я ее. Она целует меня, на этот раз в щеку.

– Надеюсь, я не смутила тебя, – говорит она.

– «Смутила» – неподходящее слово, – заверяю я ее. – Это мой первый настоящий поцелуй, и я ни о чем не жалею. Возможно, когда придет время, мы сделаем это еще раз.

Она оставляет меня наедине с моими несбывшимися фантазиями. Нгози и Далила приходят навестить меня и приносят книги от Томи: биографию Людвига и еще один экземпляр знаменитой поэмы Т. С. Элиота. В последующие несколько недель я буду читать эти книги, и их содержание перемешается в моем сознании с воспоминанием о том поцелуе.

Время от времени я буду думать о Людвиге, о сумасшедшем Людвиге, об осужденном, утопленном, но не забытом Людвиге, который когда-то ходил по этим залам. Я буду думать о нем, и строчка из поэмы Элиота будет крутиться в голове, словно шепот: «Бойся смерти от воды».

И где, черт возьми, я был?

Ах да, на охоте. Около озера с несгоревшими деревьями сокращал популяцию кроликов – я ем их на завтрак. Внезапно я почувствовал тревогу. За мной наблюдают? Там кто-то есть?

Я оглянулся, никого не увидел, однако легче мне не стало. Посмотрев на часы, я увидел, что пришло сообщение. Снова Пандора. Я решил не читать его, чтобы не пришлось отвечать. Лучше не участвовать в обреченном на провал деле. Она милая девушка, но ее питают ложные надежды. Я и так уже многое ей дал. Конечно, всегда есть вероятность, что пропускаешь нечто, о чем потом пожалеешь. Эта мысль приходит мне всякий раз, когда мы с ней разговариваем. Я заблудился в прошлом, не стоило так за него цепляться. Она не может забыть меня, что тоже плохо.

Оторвав наконец взгляд от часов, я услышал гортанный рык. Может, рысь? Я уже видел здесь одну.

Нет, не рысь. Больше. Крупнее. Зверь более опасный, один из тех, схватка с которым тешит мое самолюбие. В таких случаях начинаешь сомневаться в собственных чувствах, кажется, что тебе все привиделось. Нет, не привиделось. Плотно прижимаясь к земле, почти слившись с высокой порослью, ко мне подползал тигр, он был голоден, глаза его завораживали, затягивали.