Ник Саган - Рожденные в раю

– Неужели мы настолько разные, Хаджи? Ты сейчас дышишь, кровь циркулирует в твоих сосудах, пищеварительная система впитывает питательные вещества, эндокринная производит гормоны, а иммунная защищает от инфекции. Одновременно с этим нервная система передает информацию по всему телу, нейроны мозга возбуждены, ведь ты думаешь сейчас сразу о нескольких вещах, а не только о том, что я сказал.

– Верно, хотя большую часть этих процессов я не осознаю.

– Но ведь ты знаешь об этом, – говорит Маласи.

– Однако я не стремлюсь делать это сознательно.

– Возможно, это придет со временем, – заверяет он. – Знания приходят постепенно, маленькими порциями. Иначе наступит пресыщение.

Я сразу узнаю цитату. Так говорят суфии. Интересно, уж не дразнит ли он меня?

– Запоздалый подарок на твой день рождения, – говорит он, вытаскивая крошечную голографическую газету прямо из воздуха.

Мне приходится напрягать зрение, чтобы прочесть заголовок: «Нью-Йорк таймс».

– Шестнадцатое сентября, – поясняет он, – твой день рождения. Я заготовил для тебя еще двести таких же в ГВР. Ты можешь узнать все, что происходило в мире в этот день, до того как прекратили выходить газеты. Посмотришь, какие события увековечивает твой день рождения.

Я благодарю его. Я удивлен и растроган. Но я вынужден поправить его: я родился третьего марта.

– Я ошибся… – говорит он после некоторого раздумья. – К счастью, у меня есть все номера «Нью-Йорк таймс» и за этот день. А если тебе не нравится «Таймс», у меня есть тысячи других газет.

– А как так получилось, что ты ошибся?

– Ты иногда что-то забываешь, ведь так? Так же и я, – объясняет он. – У меня есть специальная подпрограмма, чтобы было интереснее жить.

Это меня удивляет. Мне хочется еще поспрашивать его, но я боюсь показаться невежливым. Однако Маласи прочел вопрос на моем лице. Он поясняет, что мог бы заблокировать программу, но в таком случае он перестанет быть самим собой.

Это мне понятно. Если принять, что он говорит правду. Хотя с другой стороны, если это – правда, разве может такое забывчивое существо пилотировать корабль?

– Я ограничиваю свою память несколькими терабайтами, чтобы больше быть похожим на человека, – говорит он.

Он прерывает мои размышления вопросом, от которого все мое тело сжимается.

– Ты давно любишь Пандору?

Я ничего не отвечаю.

– Я вижу это по движениям твоего тела, – говорит он. – По температуре кожи, когда ты на нее смотришь. Не беспокойся, я ничего ей не скажу.

– Можешь сказать, если хочешь.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, – говорю я ему.

– Совершенно верно, – отвечает он. – Я единственный в своем роде.

– Ты чего-то хочешь от меня?

– Я хочу дружить с тобой, – отвечает он, – если ты не против.

– Щедрое предложение, – осторожно отвечаю я.

– Еще один вопрос, – продолжает он, когда появляется Пандора.

Вопрос, который он задает мне, таков, что Пандора велит ему оставить меня в покое.

– Не обращай внимания, Хаджи, – обращается она ко мне. – Ему хочется пошалить, но его подводит ужасное чувство юмора.

Тогда я вежливо улыбаюсь им обоим и возвращаюсь в салон. Я самостоятельно пристегиваю ремень, смотрю на братьев и сестру и задумываюсь над вопросом Маласи.

Нет ли у меня ощущения, что в моей жизни чего-то не хватает?

Нет. А должно?

Файл 304: Принцесса и серьезный перелом – открыть.

Я могу вызывать события, просто думая о них.

Правда, могу. Случается это не часто, и я не совсем понимаю, как у меня получается, но во мне есть какая-то психокинетическая сила, впрочем, я могу ошибаться, и это просто совпадения. Я никогда не рассказывала об этом мамам, потому что уверена, они посчитали бы это простым совпадением.

Все решили отдохнуть и отправились кататься на коньках, остались только я и Лулу. Мне надо было помочь ей с оперой, потому что вторая ария вышла просто идиотской. Мы провозились где-то с полчаса, проигрывая ее взад и вперед, но потом она захотела тоже покататься на коньках, и мы выскочили из дома как раз в тот момент, когда мимо проносились Бриджит и Слаун. Они бежали наперегонки и смеялись. Слаун заметила меня боковым зрением и, видимо, решила, что подшутить надо мной важнее соревнования, она повернулась ко мне и высунула язык. Я как раз собиралась оттолкнуться в этот момент – левая нога на носке, правое колено готово начать движение. Я посмотрела на нее, и время для меня вдруг замедлилось. В голову мне пришла неожиданная мысль, распустившись, словно цветок, под старой фотографией: она может упасть. И я ее сглазила. Я скрестила пальцы и подумала: «Вот сейчас!»