Дэвид Зинделл - Невернесс

– Уж лучше бы Соли умер, – послышалось мне. – Тогда тебе не грозили бы ни смерть, ни бесчестье.

– Что ты сказала?

– Так, ничего.

Она посмотрела через мое плечо и нахмурилась. Я обернулся и увидел идущего к нам Соли, высокого и мрачного в своем облегающем черном наряде. За руку он вел красивую безглазую женщину-скраера, и меня на миг поразил этот контраст черного и белого. Черные волосы скраера ниспадали атласным покрывалом на ее белое платье, густые черные брови выделялись на белом лбу. Она двигалась медленно, с преувеличенной осторожностью, словно мраморная статуя, внезапно – и против воли – оживленная. Я почти не обратил внимания на ее тяжелые груди с большими темными сосками, хорошо видными под тонким шелком, – меня притягивало ее лицо: длинный орлиный нос, полные красные губы и прежде всего гладкие впадины на месте глаз.

– Катарина! – вскрикнула внезапно Жюстина. – Дорогая моя девочка! Как же мы долго не виделись! – Она обняла женщину в белом платье, вытерла глаза тыльной стороной перчатки и сказала: – Мэллори, познакомься со своей кузиной, дамой Катариной Рингесс Соли.

Я поздоровался, и Катарина повернула ко мне голову.

– Мэллори. Наконец-то.

В моей жизни бывали моменты, когда время останавливалось и мне казалось, будто я переживаю какое-то полузабытое (но чрезвычайно важное) событие заново. Иногда зимние крики талло или запах мокрых водорослей возвращают меня в ту ясную ночь, когда я стоял один на пустынном ветреном берегу Штарнбергерзее, мечтая покорить звезды; иногда меня переносит в другое место и время оранжевая ледянка или яркая зелень глиссады; иногда бывает достаточно косых лучей солнца или дуновения студеного морского ветра. Эти моменты, как бы таинственны и чудесны они ни были, чреваты скрытым смыслом и страхом. Скраеры – провидящие будущее и связь времен – учат нас, что «теперь», «тогда» и «потом» едины. Для них, наверное, мечты и воспоминания – всего лишь две стороны одной загадки. Эти странные, почти святые, сами себя ослепляющие мужчины и женщины верят, что мы, желая увидеть будущее, должны заглянуть в прошлое. Поэтому, когда Катарина улыбнулась мне и я ощутил внутри вибрацию ее спокойного сладостного голоса, я понял, что такой момент настал и мои прошлое и будущее слились воедино.

Я никогда не видел ее раньше, но мне казалось, что я знал ее всю свою жизнь. Я тут же влюбился в нее – не так, как в женщину, а как может путешественник влюбиться в океан или великолепную снежную вершину, которые видит впервые. Ее безмятежность и красота лишили меня дара речи, и я брякнул первую же глупость, которая пришла мне в голову:

– Добро пожаловать в Невернесс.

– Да. Добро пожаловать в Город Света, – подхватил Соли с немалой долей сарказма и озлобления.

– Я очень хорошо помню этот город, отец. – И верно, она должна была его помнить – ведь она родилась здесь, как и я. Но в раннем детстве, когда Соли отправился к ядру галактики, Жюстина увезла ее к бабушке на Лешуа. Катарина не видела отца двадцать пять лет (а теперь никогда уже не увидит). Все это время она провела на Лешуа в обществе женщин-мужененавистниц. У нее были все причины озлобиться, но этого не случилось. Озлобился Соли, а не она. Он злился на себя за то, что бросил жену и дочь, и на Жюстину за то, что она позволила Катарине пойти в скраеры и даже поощряла ее в этом. Он ненавидел скраеров.

– Спасибо, что проделала весь этот путь, – сказал Соли дочери.

– Я услышала, что ты вернулся, отец.

– Да, верно.

Воцарилось неловкое молчание. Эта странная семья стояла, точно немая, среди гула неумолкающих разговоров. Соли сердито смотрел на Жюстину, она на него, а моя мать украдкой бросала неприязненные взгляды на Катарину. Я видел, что матери она не нравится – возможно, потому, что нравилась мне. Катарина снова улыбнулась мне и сказала:

– Поздравляю тебя, Мэллори… Отправиться исследовать Твердь – это так смело… мы все гордимся тобой. – Меня немного раздражала эта скраерская привычка не договаривать фразы до конца – как будто ее собеседник способен «видеть» то, что осталось недосказанным, и предугадывать стремительный ход ее мыслей.

– Присоединяюсь к поздравлениям, – сказал Соли. – Но мне кажется, пилотское кольцо тебе маловато – будем надеяться, что присяга окажется не слишком велика.

Мать нацелила палец ему в грудь.

– А кому она впору? Главному Пилоту, усталому и ожесточившемуся? Не говори таких слов моему сыну.