Исайя Хэссел - Убожество

– Я… не хочу… выпустите! Отведите меня к выходу. Я знаю, он здесь есть. Он должен быть.

– Успокойтесь, не надо нервничать…

– Но… Он же есть… он всегда был. Я знаю. Отведи меня к нему.

Трясущиеся руки старика потянулись вверх и слабой хваткой вцепились в руку Августа. Старик тянул его к себе, но Август не шевелился. Он наблюдал за бедным человеком, лежащим перед ним на кровати и бредящем о том, чего он не знал. Старик пускал слюни, нес какой-то откровенный бред и не переставая требовал выпустить его, переходя на угрозы.

– Уничтожу тебя! Выпусти!

Терпение Августа лопнуло. Было понятно, что дальше так нельзя, старик слишком сильно перенервничал и успокоить его одними словами уже не удастся. Придется переходить к более радикальным средствам. Август достал из кармана ампулу и шприц. Он еще раз перевел взгляд на старика, чтобы убедиться в том, что это действительно необходимо. Тому плохо, и он не может справиться сам. Август разбил ампулу и наполнил шприц прозрачной жидкостью. Все произошло очень быстро. Мужчина убрал руки старика, скинул с него одеяло, перевернул на бок и сделал укол в ягодицу.

Старик сразу же начал успокаиваться, а голова проясняться. Он слышал, как бешено колотится в груди его сердце и видел, как перед ним стоит человек, теперь напоминавший ему нациста. В голове четко и спокойно стучала одна мысль: «Я заперт здесь».

– Послушайте меня, – начал Август, садясь на край кровати. – Я не могу сейчас ответить на все ваши вопросы, а я прекрасно знаю, что у вас их очень много. Я не просто так здесь нахожусь – я ухаживаю за вами, и я знаю гораздо лучше, что сейчас вам нужно, чем вы сами. Главная моя задача, чтобы вы не страдали. Постепенно я буду отвечать на некоторые ваши вопросы, когда сочту, что вы к этому готовы, а до этого момента вам придется потерпеть.

Последние слова старик не смог разобрать. Его взор помутнел, веки непроизвольно стали закрываться. Голова стала слишком тяжелой. Она упала на подушку, и старик провалился в сон.

Едва открыв глаза, старик тут же осознал, что находится в аду. Точнее в одном из кругов ада, который смог уместиться в одной небольшой комнате, где царил холод и полумрак. Здесь нет окон. Часы не висят на стене и невозможно сказать день сейчас или ночь. Какой месяц, какой год… как долго он находился здесь? В груди родилось необъяснимое беспокойство, которое быстро росло и, словно яд, вместе с кровью распространялось по телу. В пугающей тишине отчетливо слышно, как учащается сердце старого человека, как сбилось его дыхание, переходя на резкие хриплые вдохи. Старик пытался вспомнить, что было вчера… вчера ли… как долго он спал? Сколько времени прошло? В голове лишь смутные образы. То появлялись, то внезапно исчезали. И истинную подлинность этих коротких воспоминаний невозможно определить. Внезапно комната пришла в движение, пол, стены, потолок двигались вниз, скрепя металлом. Вокруг полно людей и старику не нравилось, что они обступили его, он задыхался среди них. Было ли это на самом деле? Дни, года, десятилетия назад или это всего лишь плод воображения? Ответов в темной, маленькой и все же пока еще неподвижной и пустой комнате не нашлось. Долгое время он лежал почти не шевелясь. На то не было ни сил, ни желания. Слабость преследовала его с тех самых пор, как он впервые открыл глаза, еще до того, как он приобрел то, что с трудом можно определить как «сознание», и от этой тяжкой слабости уже невозможно было избавиться ни долгим сном, ни приемом препаратов. От подобного состояния его глаза закрывались сами собой. Невозможно было бороться с нахлынувшей сонливостью. Он закрыл глаза и еще долго лежал в полудреме. Просыпаясь, вздрагивая от страха и холода, засыпая вновь громко сопя, а иногда что-то тихо и неразборчиво бормоча. Когда его глаза открылись вновь, в комнате горел яркий свет. Он не был настолько ярким и ослепительным, каким казался старику, привыкшему к постоянной темноте. Сразу же начали слезиться глаза и совершенно не было сил, а также координации движений, чтобы у него получилось вытереть слезы. Пришлось часто моргать, но даже это оказалось не так просто. Неожиданно кто-то вошел в комнату, громко хлопнув дверью. Август? Взгляд его все еще расплывался и было трудно рассмотреть вошедшего. К моменту, когда он привык к яркому свету, гость уже пересек комнату и сел в кресло, оказавшись спиной к старику. Слабое зрение не давало понять кем был этот человек. Старик, забыв о своем состоянии, каким-то образом заставил себя приподняться, чтобы получить возможность немного получше рассмотреть таинственного посетителя. Не обращая внимания ни на боль, ни на слабость и тем более на глупость своего решения, старику с трудом, но все же удалось скинуть с себя тяжелые одеяла, и потом, освободившись от их удушающей тяжести, у него получается приподняться на локтях. Так было немного лучше видно незваного гостя, но понять кто это старику так и не удавалось. Скорее всего, незнакомец не знал, что в комнате помимо него находился еще один человек, либо тщательно старался не обращать на него внимания. Он ничего не замечал вокруг себя, впав в подобие транса. Сидел молча, застыв будто парализованный, он словно не дышал, а только смотрел прямо перед собой в одну точку, в стоящий перед ним нерабочий телевизор. Старик не видел, но был точно уверен в том, что человек не моргает, его взгляд остекленел, лицо застыло в маске гнева. Или… отчаяния, жалости к себе и даже брезгливости. Незнакомец сжимал в своей правой руке какой-то предмет. Пульт или стакан, рассмотреть точно не получалось. Старик вздрогнул от неожиданности, когда незнакомый мужчина, резко вскочив с кресла, с яростью швырнув вещь, которую он все это время сжимал в руке, прямо в экран телевизора, разбив его в дребезги. От неожиданного и очень громкого звука удара и бьющегося стекла, старик буквально подпрыгнул на кровати. Одновременно громко хлопнула дверь. Это вернулся Август и теперь стоит в дверях, наблюдая за странным поведением старика, который смотрит на него, слушая с какой бешеной скоростью и силой бьется сердце в груди. Воздуха не хватало, приходилось часто-часто дышать. По лбу стекал холодный пот, начался сильный озноб. Он даже и не мог себе представить, что будет так рад видеть этого странного человека. Он идет к старику, который трясущимися пальцами показывает на кресло и, не отрывая взгляда от Августа, пытается ему что-то сказать, но окончательно сбившееся дыхание не дает ему возможности набрать достаточно воздуха, чтобы выдавить из себя хотя бы одно слово. Однако, Август не спешит бросаться осматривать комнату. Он вообще не смотрит в ту сторону, в которую так настойчиво продолжает указывать старик.