Андрей Абинский - Марсиане. Марс — наш!

— Есть контакт!

«Фрегат» мягко вздрогнул, словно автомобиль при резком торможении.

— С благополучным возвращением в родные джунгли! — воскликнул Плотников. — Глуши мотор, сливай тосол!

Найденов откинулся в кресле. Командир отдыхал. Швартовка потребовала от него большого нервного напряжения.

Ча Су Бок поднял «забрало» шлема и восхищенно посмотрел на летчика.

— В который раз говорю, Влад — мы не зря взяли тебя с собой!

— Это тебе не пешим по танковому! — пошутил Найденов.

— Жалко, что танки не летают, — ответил Саша. — Я бы показал тебе слалом на виражах!

— Рожденный ползать летать не может…

Танкист не обиделся. Это была обычная дружеская пикировка.

Со стороны жилого отсека послышались глухие удары.

— Люк не могу открыть, — услышали космонавты голос Плотникова по внутренней связи. — Кулачки отошли, но он присосался намертво.

— Надо чем-то долбануть, — посоветовал Влад. — С нашей стороны.

— Жаль, кувалда осталась в танке, — посетовал Саша.

— Придется использовать научный груз, — сказал Найденов и кивнул в сторону контейнера с образцами. — Там двести кило свободной массы.

— Николай, держись подальше от двери. Идем на таран!

Саша и Влад подняли металлический контейнер.

— На счет три, — сказал Найденов.

— Раз, два, три!

С разгона они влепили контейнер в круглую дверь стыковочного узла. Выпуклая крышка глухо ухнула и провалилась внутрь.

— Мы спасены! — воскликнул Саша, обнимая штурмана.

— Однако, одичали вы, марсиане! — сказал Плотников и ущипнул танкиста за двухнедельную бороду. — Не было времени побриться?

— Если бы… обыскали всю «калошу», а чем побриться — не нашли.

— Чур, я первый иду в баню, — сказал Ча Су Бок.

— Потерпишь. Сначала нужно закончить швартовые формальности.

Плотников уплыл к компьютеру связи, чтобы доложить на Землю последние новости с орбиты. Саша и Влад начали перегружать контейнеры с образцами марсианского грунта. Шесть обтекаемых контейнеров поместили в герметичные чехлы и уложили в тесный отсек спускаемого модуля. Там будет создана марсианская атмосфера и термодатчики обеспечат среднюю температуру — минус 20 градусов.

Потом Найденов переместился в кресло пилота и начал поэтапно отключать системы «Фрегата» Одна за другой гасли индикаторные лампочки на панели управления, падали к нулю стрелки многочисленных приборов. Перестал шуршать вентилятор «калоши» и погас монитор бортового компьютера. Найденов выдернул из него блок памяти и толкнул его в сторону штурмана. На жестком диске хранилась вся информация, связанная с жизнедеятельностью «Фрегата».

— Рубим концы? — спросил командира Ча Су Бок и положил руку на главный выключатель.

— Руби!

Саша повернул выключатель и погасли все лампы. Найденов и Ча выплыли в жилой отсек и задраили круглый люк стыковочного узла. В «калошу» они больше не вернутся. «Фрегат» будет отстыкован и на долгие годы станет искусственным спутником Марса.

Русский кореец Ча сидел в паровой бане и от удовольствия щурил свои азиатские глаза:

— Ой, ребята! Ай, как хорошо!

Внутри бани автоматические форсунки обдавали тело нежными струйками горячего пара.

— Клиент созрел? — шутя спросил его Найденов.

— Их бин фантэстиш! — ответил Саша на каком-то языке. — Теперь каждый год буду мыться!

Найденов уже прошел эту процедуру и машинкой шлифовал подбородок, сбривая остатки бороды.

— Шевелитесь, аборигены, обед на столе, — торопил их Плотников.

— Насыпь мне двойную пайку, — попросил Саша. — И фронтовые сто граммов!

— Не без этого, — ответил Плотников и поднес к носу Ча квадратный штоф с пятизвездочной этикеткой.

— Да не оскудеет рука дающего!

Найденов аккуратно уложил бритвенные принадлежности в пластиковый футляр и спросил:

— Откуда дровишки?

— Из лесу, вестимо, — лукаво ответил Плотников. — Вернее, со спутника Марса. А он называется Фобос, что в переводе с древнегреческого означает — Страх. А, если уж честно и откровенно, Фобос — это кабак в «Аэлите». А там, если кто не знает, барменом чалится мой друг Саткилава. У меня много лучших друзей и Гарик Саткилава — один из них. Перед вылетом Гарик презентовал мне бутылку лучшего грузинского коньяка с пожеланием распить ее на орбите Марса.

Штурман провел в одиночестве две недели и теперь радовался возможности поговорить.

— Хотелось бы знать, каким путем контрабанда миновала таможню? — спросил Владислав.