Владимир Колотенко - Дети света

- А что, - спросил меня Жора, - что ты думаешь о Юрином Гермесе?

Я только пожал плечами, мол, это - неподъемное дело.

О Тине он вдруг почему-то забыл! Или делал вид?

Можно было бы еще долго спорить, но все мы полагались в основном на выбор машины. Она нас не подводила. Она, бесчувственная, без всяких сюсюканий и сантиментов принимала единственно верное решение. Ее холодный разум был непреклонен: только так и никаких компромиссов. Мы верили ей.

Египтяне, конечно, вызывали у нас чувство опасения. Месть фараонов была у всех на устах. Мы старались об этом не думать. Только Жора над всем посмеивался:

- Бросьте, помрете, как мухи... Определенно! Лучше выкиньте этих фараонов к чертям собачьим.

И курил свою трубку, перебирая чётки.

- Надеюсь, вы Чингиз-хана включили-то в число первых? - спрашивает Лена. - Ведь он создал самую большую империю в истории.

- Да, Чингиз-хан... Да, конечно! Жора так и не смог натянуть тетиву монгольского лука. Да и я, собственно, оказался бессилен...

- А что апостолы? Матфей, Лука, Иоанн... Петр, Иуда?.. Разве вы не... Хотелось бы мне взглянуть на Иуду. Почему вы его не клонировали? - спрашивает Лена.

- Знаешь, - говорю я, - с Иудой случился конфуз. Он только и знал, что влюблялся в мальчиков. Лез с поцелуями к Иоанну, к Сережке Звереву...

- Почему же конфуз?

- В самом деле!

- Так вы его-таки клонировали? - спрашивает Лена.

- Как противовес.

- А Тину?

- Было не до неё.

Пришло лето. Список наших апостолов был окончательно утвержден недели две тому назад. Машине мы доверяли, но и собственной интуиции тоже. В списке не было, например никого из индопакистанской цивилизации, ни одного представителя из Америки, а ведь там тоже до сих пор высятся пирамиды, которым по несколько тысяч лет. Народы майя - удивительные люди. Чего только стоят их календари и запасы золота, золота...

Наступил июнь...

- Давненько на нашей сцене, - говорит Лена, - не являлась нам Тина.

- Ой, - прошу я, - только не напоминай мне о Тине!

- Что, она уже сдулась, - спрашивает Лена, - позолота спала с неё?

- Какая позолота, что ты такое несёшь?

- Фараонова, какая ж ещё? То она у вас Тина-шумерская, то Ассирийская... то вся в золоте... Как Тутанхамон с Клеопатрой!

- Лен, - прошу я, - брось...

- Или вы отправили её в космос?

Я продолжаю.

Все это время шла работа по подготовке и тестированию генетического материала. Труднее всего пришлось Ане и Юре. Все время капризничали геномы Хаммурапи и Эхнатона. Это и понятно. Биополе Хаммурапи Юра создавал, используя каменную стелу с его законами общежития. Двести восемьдесят два наставления. С каждым из них пришлось повозиться, чтобы составить окончательный электронный образ царя. Психологические характеристики фенотипа все время отсвечивали фиолетовым. Было ясно, что гений Хаммурапи не нуждался в корректировке, но по этому фиолетовому полю шла насыщенная черная полоса. Черная с красными крапинками. Что это? Мы ломали головы, гнули мозги. До тех пор, пока Жора однажды, проснувшись среди ночи, не выкрикнул.

- Это же его конец!

Мы тупо потирали сонные глаза: что значит «его конец»?

- Его же кокнули, - убежденно произнес Жора, - как и всех царей.

Мы не знали последних дней Хаммурапи. Никто ничего не мог сказать по этому поводу. Мы знали, что черные полосы в аурах обозначали насильственную смерть их носителей. Все без исключения, кто был убит, скажем, Архимед, Цезарь, Наполеон или Джордано Бруно, все они имели эти роковые черные отметины в своих аурах. У Джордано Бруно, правда, полоса была не черной, а горяче-красной, как и полагается при сожжении. Как и у Жанны д'Арк. Что означали красные вкрапления в черную полосу Хаммурапи, мы не знали.

- Значит, его не только грохнули по голове, но и поджарили, - заключил Жора.

Спать мы уже не могли.

- Может быть, врет какой-то закон, - предположил Маврин, - мне не нравится его сто девятнадцатое правило: «Око за око, зуб за зуб». Представьте себе, что все мы должны каждому, кто нас обидит дать в глаз. Я всегда готов обидчику подставить другую щеку.

- Это правило не сто девятнадцатое, а одно из первых, - заметила Инна.

- Иисус куда тоньше, куда нравственнее и убедительнее вашего Хаммурапи, - продолжал Маврин, - жаль, что мы Его не берем в свою Пирамиду. С Ним мы были бы, как у Бога за пазухой.

Были и другие трудности. Особенно наседал султан Борнео: почему нет в списке его имени?! Он шутил, но в этих шутках было столько правды и желания увидеть своего двойника, что Аня пообещала султану включить его первым в следующую партию наших клонов.