Элен Де Вин - Иллюстрация жизни

– Вот представьте, что мы все лишь только отголосок чьей-то идеи. А на самом деле нас вовсе и не существует. Существует лишь только чья-то мысль. А мы живём, не догадываясь о том, что кто-то нас просто-напросто придумал.

– Ты о Боге говоришь, Пьер? – спросил Мартен.

– Не совсем. Я говорю о том, что какой-нибудь, скажем, художник взял краски, лист бумаги и… нарисовал нас.

– Просто сумасшедшая мысль! Но мне она нравится! – поднимая бокал, сказал Папиллайон просто для того, чтобы поддержать Пьера в особенный день.

– Пьер, допустим, он смог изобразить и нарисовать нас. Так? – спросил Мартен.

– Так.

– А как же наши характеры, исключительные судьбы? Они же у нас всех различны. Отпечатки. Радужки глаз и т.д.?

– Ну, это уже детали. Представь, что какой-то художник когда-то нарисовал нашу планету и всё существующее на ней, а потом поставил картину в угол и приступил к следующим: к солнцу, к вселенной и всему прочему. А картина-то внутри себя уже продолжила существование вместе с её обитателями. Она эволюционировала. Потом появились и мы.

– Ну, а что? Всё быть может, – с деловитой задумчивостью произнёс Мартен, которого в действительности крайне мало интересовала данная тема и, не сдерживая себя, сладко зевнул.

– Ага, – автоматически отозвался тот и, громко икая, сел ровнее. – Нет, а всё же, что, если мы есть никто иные, как нарисованные кем-то ещё давным-давно человечки. Что, если мы все с вами заодно простая выдумка какого-нибудь художника вроде меня? – сказал Пьер и улыбнулся своим мыслям.

– Да, но всё же стоит детальнее рассмотреть данный вопрос. Космическое пространство не ведает границ, – наконец включился в беседу Папиллайон. – Так?

– Верно.

– Ну, если вдруг и существует какой-то художник, который смог нарисовать наш с вами мир. И звёзды со всеми планетами вместе взятыми, даже, допустим, умудрился всё это дело проиллюстрировать в полном объёме. Каким образом тогда кто-то из нас умирает и кто-то рождается? Каким образом картина умеет самопроизвольничать, развиваться и жить своей жизнью, Пьер?

– Ну, не знаю, друг. Может быть, со временем сама идея и воплощается в реальность?

– Вероятно. Если бы кто-то нас и придумал, и мы были бы всего лишь воплощением его идеи, этот кто-то и вдохнул в нас жизнь? Ты же не будешь отрицать, что мы с вами живые существа?

– Конечно, нет.

– Мы с вами ходим, думаем, рассуждаем, предоставлены сами себе и каждодневно совершаем тот или иной выбор, исходя из своих интересов и убеждений. У нас есть с вами свой уникальный внутренний мир? – поправляя очки, обратился он к Пьеру.

– Ну да. Дальше что с того? – спросил Пьер, которого очень увлекал ход рассуждения Папиллайона.

– А этот внутренний мир как называется?

– Душа.

– А душа – она видимая или нет?

– Нет. А если бы мы были нарисованы, она была бы видимой?

– Скорее всего.

– Но мы её не видим?

– Конечно, нет.

– Но она же существует? – спросил ещё раз Папиллайон.

– Существует.

– Откуда ты это знаешь?

– Доказано же. Этот гадкий Астрал и есть перемещение души, – сказал с отвращением Пьер.

– Ну, допустим. А где хранится наша душа?

– В самом теле.

– Как в сосуде?

– Да, похоже на то.

– Так если сосуд наш разрушается с течением времени, куда девается душа?

– В другой мир, – не думая ответил Пьер.

– Хм… Занятно выходит. То есть, по-твоему, получается, что наш мир – один из множества картин?

– Возможно и так. Отчего же нет?

– И выходит так, что нам с вами не стоит бояться, что наш мир конечен и мы рано или поздно всё же окажемся в другом месте? – спросил Папиллайон задумчиво и посмотрел на Мартена, который уже клевал в стол головой от скучного для него разговора.

– Вероятно.

– Ну, Пьер, подумай хорошенько. Если он создал картину, и мы в ней каким-то образом ожили. Даже предположим, что он одарил каждого из нас своей душой, хоть она и невидимая. И даже предположим, что таких картин множество. Каким образом наша с вами душа по завершению жизни сможет переселиться в другую картину?

– Ну, душа же бессмертна.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что так и считаю, – не нашёлся чего ответить Пьер.

– Ладно, предположим, душа бессмертная. Предположим, что мир конечен. И представим, что она перевоплощается в другом мире по «износу» нашего сосуда. Так что ли?

– Да, наверное.

– Если душа бессмертная, значит, она есть часть идеи?

– Да.

– Есть идея – есть душа?

– Да.