А. Дж. Риддл - Война солнца

– Всегда к вашим услугам.

– Давайте сразу перейдем к вашей книге. О ней сейчас говорят все. Сколько раз ее прочли в интернете – миллион?

– Как минимум. Я точно не знаю. За подобными вещами я не слежу, а лишь хочу рассказать то, что знаю.

– Ну, как минимум, несколько людей с отдельными рассказами не согласятся. Я говорю конкретно о ваших утверждениях касательно миссии первого контакта и Битве на Церере. С вашей точкой зрения дискутировали и представители НАСА, и официальные лица трех супердержав.

Чендлер пожимает плечами, очевидно, не сильно беспокоясь об этом.

– У них есть все основания, чтобы оспаривать их, ведь они хотят быть единственным источником правды. Только так они могут гарантировать, что останутся у власти. Но по мере того как лед тает, также слабеет их контроль над населением мира. Их цель – проект «Солнечный щит», но реальность такова, что нам нужен сбалансированный подход к защите Земли, и мы должны больше внимания уделить тому, что нужно людям.

– А что же нужно?

– Вернуться домой: в те города и дома, которые мы оставили. Вернуть жизнь в нормальное русло. Это то, чего хотят люди и чего больше всего боятся три главных правительства.

– Давайте на минуту вернемся к книге. В ней вы пишете, что были центральной частью планирования и выполнения первой контактной миссии, а также Битвы на Церере, где мы победили Сеть. И теперь вы утверждаете, что вы исключены из любых дальнейших миссий и планирования. Но общепринятой считается версия, что Джеймс Синклер был ведущим ученым и роботехником в миссии. Как вы согласовываете эти две точки зрения?

– Я бы посоветовал зрителям взглянуть на неопровержимые факты. Никто в НАСА не может отрицать, что я был первым робототехником, с которым связались по поводу миссии. Никто не может отрицать, что я был в Космическом Центре им. Кеннеди, когда команда была собрана и проинформирована. Да, Синклер отправился на «Пакс» и управлял Спартанским флотом. Я остался здесь, на Земле, в отделе планирования – по уважительной причине. Вы не подвергаете свои величайшие умы опасности. Мы знали, что миссии были чрезвычайно опасны. Нам нужно было планировать будущее.

Чендлер делает паузу, кажется, ему больно от того, что он собирается сказать.

– Я бы также посоветовал зрителям взглянуть на источник. Возможно, единственный факт, который никто не может отрицать, – это то, что Джеймс Синклер является осужденным преступником. Перед Долгой Зимой правительство Соединенных Штатов считало его угрозой общественной безопасности. Они заключили его в тюрьму. И именно там – в тюрьме – он пребывал, когда планировалась первая контактная миссия. Ему предложили условное помилование в обмен на его службу на борту космических кораблей.

Чендлер дипломатично кивает.

– Я готов отдать ему должное: Синклер проделал хорошую работу во время двух космических миссий. Но действительно ли мы хотим, чтобы осужденный преступник, такой как Синклер, руководил нашими усилиями по защите Земли? Нам нужен другой тип ответственного лица. Тот, кто показал бы, что действует в интересах общества, а не в своих собственных.

Это продолжается уже несколько месяцев – Чендлер публично критикует меня, рассказывая полуправду и восхваляя самого себя. Это правда, он был на предварительной встрече в НАСА перед началом миссии первого контакта. Но его планы относительно робототехнической части миссии сильно ограничили бы наши шансы на успех. Я бросил ему вызов, и когда Чендлер стал слишком агрессивным, доктор Лоуренс Фаулер, директор НАСА, снял его с миссии. Оглядываясь назад, я думаю, что исключение Чендлера из экипажа, вероятно, спасло миссию. А может быть, и весь мир.

Я не могу больше смотреть. Я вообще не должен был открывать это видео. Но в глубине души я знаю, что, если общественное мнение обернется против правительства, мы не будем бороться с Сетью, а начнем сражаться между собой. Мы не можем себе этого позволить.

Выйдя из дома, я шагаю по переполненной улице, под ногами хрустит грязь из тающего снега и рыхлого песка.

Здесь, в лагере № 7, в бывшем Северном Тунисе, солнце лишь слегка выглядывает из-за горизонта, проливая туманный желтый свет на белые куполообразные обиталища, которые торчат из песка, точно расплавленные зефирки.

В такие утренние часы, когда солнце, которое мы всегда знали, ярко светит, легко понять, почему люди думают, что мы в безопасности. Что каждый может запросто вернуться на родину и все будет нормально. Но что теперь значит нормально? Существуют ли банки и другие компании, которые работали до Долгой Зимы? Что по поводу ипотечных кредитов, которые люди платили за свои дома? А задолженности по кредитным картам? А банковские счета? Остались ли вообще какие-то записи?