А. Дж. Риддл - Война солнца

Младшие дети толпятся в нашей комнате. Они учатся в одной школе с Оуэном и Аделиной, и я думаю, что вместе они чувствуют себя в большей безопасности. Эмма и Мэдисон пытаются отвлечь их, читая рассказы.

Рядом с комнатами есть небольшой офисный уголок. После того, как солдаты обошли все вокруг, я отступаю в офис и с облегчением нахожу рабочий планшет. Я слишком взвинчен, чтобы спать. Работа – именно то, что мне сейчас нужно.

Хорошей новостью является то, что у нас все еще есть вода. Жители Цитадели, стараясь расслабиться, посменно посещают общие ванные комнаты и душ. Сегодня вечером им будет трудно заснуть.

Подходит Оскар и просто стоит возле офиса и ждет. Он так хорошо меня знает: не задает вопросов, не предлагает мнений. Наконец, я поворачиваюсь к нему.

– Лифт – наша приоритетная задача. Мы спускались на нем последними. Если удар астероида был достаточно далеко, возможно, лифт еще работает. Нам нужно знать это наверняка. И если лифт не работает, мы должны знать, что шахту не засыпало. Выяснить все придется тебе.

Причина для Оскара очевидна – это слишком опасно для любого из нас. Он же даже не вздрагивает.

– Да, сэр.

Он уходит без единого слова. Если этот лифт работает, у нас может быть шанс. Если нет, шансы появятся спустя какое-то время.

Из офиса я наблюдаю, как дети бредут к душевым, а через какое-то время снова выходят: обессиленные, с опущенными плечами и мокрыми волосами. В дверном проеме возникает Фаулер. Доктор, прислонившись к косяку, выглядит усталым и намного старше своих шестидесяти двух лет.

– Нужно что-нибудь?

– Мы в порядке.

– Давай соберемся утром и попытаемся выяснить, что делать.

Он смотрит на мой планшет и экран над столом. На нем показана карта Цитадели и туннелей аварийного выхода.

– Но у меня такое впечатление, что ты уже начал работать над этим.

– Просто готовлюсь.

Он входит в кабинет и закрывает за собой раздвижную дверь.

– Никто не ожидал этого, Джеймс.

– Я должен был…

– Ты не можешь так думать. Ты спас нас один раз – на самом деле, вероятно, дюжину раз. И это еще не конец. Поспи немного, а завтра разберемся.

Я чувствую себя смертельно уставшим, когда ложусь на койку. Несколькими минутами позднее появляется Эмма с Элли в руках. Наш ребенок мирно спит.

Повернувшись на бок, я даю Эмме положить дочку между нами и самой устроиться рядом. Она выглядит такой уставшей. Взяв меня за руку, она притягивается ближе и целует меня. Пока ее лицо еще совсем рядом, я шепчу ей:

– Как она?

– Напугана.

Койка очень мала, но этой ночью нас ни за что не разлучить, а завтра я посплю в кухне. Прижав ее к себе, я говорю:

– Я собираюсь вытащить нас отсюда. Обещаю.

Я ждал, что Оскар вернется вечером, когда я буду засыпать. Но стоит мне встать и выйти в общий коридор, как я вижу, что он стоит сразу напротив дверей офиса. Он работал над различными выражениями лица, но сейчас – это просто маска. Ожидание его ответа действительно болезненно. Явное спокойствие его лица никак не связано с той новостью, которую он сообщает:

– Шахта лифта обрушилась.

Я чувствую себя разбитой и усталой, мои ноги и руки болят. Элли мирно спит рядом со мной, но место, где спал Джеймс, пусто.

Внезапно меня охватывает тошнота. Я закрываю глаза, надеясь, что это пройдет, но моя голова плывет, как будто я кружусь и не могу остановиться.

Трясущимися руками я перелезаю через Элли и захожу в общую ванную комнату, успев как раз вовремя, чтобы опустошить скудное содержимое моего желудка. Я жду у туалета, желая, чтобы это прошло.

Этот приступ утренней болезни еще хуже, чем предыдущие. Вчерашние усилия сделали свое дело. Стресс и усталость, как известно, усугубляют утреннюю тошноту, а за последние двадцать четыре часа у меня было и то и другое. Сегодня мне определенно понадобится моя трость, но она осталась на поверхности. Так же, как и множество вещей. И что еще важнее: там осталось много людей.

Когда тошнота наконец стихает, я иду по коридору, держась рукой за стену, чтобы перенести вес с моей больной ноги. Офисный уголок, который Джеймс использовал прошлой ночью, пуст. В ванной его тоже нет. Но в маленьком общем зале, примыкающем к комнате, где мы спали, я нахожу Мэдисон. Она сидит в кресле с откидной спинкой, держа на груди ребенка, который прижимает ко рту бутылочку. Бьюсь об заклад, это ребенок одного из родителей, которые остались на поверхности.