Роман Суржиков: Лишь одна Звезда. Том 2

Олаф запустил ладони вглубь серебра. Оно было прохладным, гладким, приятно рассыпчатым. Не сказать, что Олаф просиял, но на душе стало как-то спокойнее. Может, не так уж и плох этот день.

– Ты говорил, ваша светлость, что дело простое. Расскажи-ка о нем.

– От тебя и твоих людей, величество, нужно следующее. В назначенный день по моему знаку вы соберетесь и пойдете на север, за город. Выйти должны все две с половиной тысячи душ, никак не меньше. Примерно в двадцати милях от Лабелина есть сгоревший монастырь Праотца Максимиана. Вы придете туда и пробудете там сутки. Затем получите остаток оплаты и вернетесь в катакомбы.

– Всего-то?

– Почти. Перед выходом оденете на себя то, что я дам.

– Когда дашь?

– Позже. Но не бойся, одежа хорошая, стыдиться не придется.

– И это все?

– Еще одна малость. Я хочу знать о катакомбах все, что знаешь ты.

Сидящий на бочке мрачно запустил пальцы в левую половину бороды.

– Катакомбы надежно хранят свои тайны, ваша светлость. Потому они и зовутся Королевством Теней.

– О, не беспокойся, величество, меня не заботят тайны твоих подданных. Хочу знать лишь о самих катакомбах. Где есть выходы из них, как сообщаются меж собою, как быстро добраться под землею из района в район? Буду очень признателен, если позволишь моим людям осмотреть твои владения.

– Хм… Какая будет доплата?

– По елене каждому парню. А тебе – пятьсот золотых.

Кто-то за столом присвистнул, у Лысого Фреда отвисла челюсть. Хмык сказал: «Хмык», и герцогский кузен Роберт почему-то глянул на него с уважением.

– Зачем оно тебе, ваша светлость?

– А вот это тебя не касается, величество. Я же не спрашиваю, отчего вы с шерифом Лабелина так сдружились.

– Угу, – буркнул Олаф.

Поразмыслил, хлебнул горькой. Чем дольше он думал, тем меньше чувствовал подвох. Герцог казался очень серьезным парнем, из тех, кому тысяча эфесов – не деньги, а сто человек – не жертва. Не стал бы он сам ходить в катакомбы, ломать комедию, если бы просто хотел напакостить Двубородому. Послал бы своих мечников, и всего делов. Но нет, пришел самолично, а значит, не врет, взаправду нуждается в услуге. Оплату же предлагает достойную, и не только о деньгах речь: возможность поладить с новым хозяином города тоже немалого стоит.

– Согласен, – сказал Двубородый и спрыгнул с бочки. Подошел, протянул руку герцогу северян. – Проверну для тебя дельце.

– Вот и прекрасно, – герцог сжал ладонь Олафа.

Двубородый кивнул музыкантам:

– Врежьте что-то веселое за здравие его светлости.

– «Персики» пойдут?

– Можно и «Персики».

Парни запели под разухабистый мотив. Один бренчал по струнам, другой не крутил шарманку, а пристукивал по крышке. Каждый куплет песни был про персики, только персики эти значили всякий раз новое: то фрукты, то девичьи груди, то пухлые кошели купцов, а то и железные шарики на кистене. Северяне навострили уши – прежде не слыхали такого. Кто-то стал покачивать головой в такт, кто-то похлопывать по столу, Роберт даже разок улыбнулся – словом, песня пришлась по душе. Седой Крой начал снова нахваливать вино, и герцог приложился к чаше.

Томпсон вдруг спросил:

– Ваша светлость, а вот скажите: можно верить бабам?

– Откуда мне знать?.. – удивился герцог.

– Так вы же целой землей правите! Чтобы с бабами не разобрались – быть того не может. Вы только скажите: они все суки или не все?

– Сложный вопрос… Одной женщине я точно верю.

– Кому? – Томпсон аж привстал, надеясь услышать в ответ: «Своей жене».

– Моей леди-сестре Ионе.

– Вот же тьма…

Томпсон понурился и долго сидел молча. Потом встал из-за стола:

– Все, Двубородый, бывай.

– Ты куда?

– Да к ней… Сегодня три года, как поженились. Ждет она…

Начало ноября 1774г. от Сошествия

Уэймар

Здравствуй, милая южанка. Знаю, что ты не прочтешь эти строки, и все же пишу. Мне мучительно надоело говорить с собой, а больше – не с кем.

Вообще-то, замок полон людей. Гарнизон – примерно две сотни: по роте лучников и пехотинцев; сорок северян, что прибыли с Ионой; две дюжины рыцарей графа; парни лорда Мартина (они зовут себя егерями, но больше напоминают разбойников); отряд Эфа, кастелян с семьей, графские гости, старый Нортвуд с секретарем, еще с полсотни слуг да десяток графских поверенных по финансовым делам. Общим счетом набирается почти четыреста человек. Однако до разговора со мною, более содержательного, чем «Да, ваше высочество, нет, ваше высочество», снисходят трое.