Валерий Брусков - Рой

Вынырнув метрах в пятнадцати от места падения, и набрав про запас свежего воздуха, он снова нырнул. И проделывал это много раз, пока окончательно не обессилел. На последних калориях тепла в окоченевшем теле он добрался, наконец, до противоположного берега реки и, выбравшись из воды, заполз поглубже в прибрежный кустарник.

На покинутом недавно берегу было тихо. Там все погибли, а он снова чудом уцелел. Судьба опять сжалилась над Захаровым, оставив его в живых и дав ему новую передышку.

Обманутый желудок болезненно пульсировал — в полиции Захарову так и не удалось поесть. Спасибо хоть сигаретой успели угостить, а то ему сейчас было бы совсем невмоготу.

— «Бедный лейтенант, я так и не узнал ни имени твоего, ни фамилии… Прости… Ты, сам того не понимая, вызвал огонь на себя и тем спас мне жизнь… Ценой своей собственной… Жаль, что мы с тобой так и не успели дозвониться до военных… Уходит время, а оно сейчас — на вес золота… Если бы хоть как-то известить вояк! В пятистах километров отсюда авиационный полк. Как дать им знать? Была бы рация или хотя бы телефон…»

ТЕЛЕФОН!!! В голове вдруг что-то звонко щёлкнуло, и Захаров мгновенно согрелся как от стакана чистейшего медицинского спирта.

ТЕЛЕФОН!!! Всего в трёхстах метров отсюда, в кабинете погибшего лейтенанта! Совсем рядом — иди и звони! Хоть в близкий авиаполк, хоть в далёкую Америку!

Захаров подтянул к себе ближайшую ветку куста, в котором спрятался, набил рот листьями, и принялся их жевать, чтобы хоть как-то отвлечь от мозгов мешавший думать желудок.

— «Значит, телефон у меня в принципе есть. Исправный, будем надеяться… Вся загвоздка в том, что до него нужно каким-то образом добраться… Легко сказать — в посёлке вовсю орудует РОЙ!!! И он не покинет его, пока там не останется ни одной живой души! Вопрос лишь в том, сколько ему на это потребуется времени — ближайший час или чуть больше. Но даже полное уничтожение жителей посёлка не избавляет от вероятности подвергнуться его внезапному нападению…»

Захаров вдруг поймал себя на том, что почему-то называет убийцу всего живого РОЕМ, подразумевая под этим всего одну боевую единицу невиданного врага, хотя роёв, по сути, было множество.

А может, так оно и есть, и РОЙ — это действительно нечто большое, состоящее из отдельных активных элементов?

…Горькие листья лишь раздразнили пустой желудок ещё больше. Захаров с отвращением выплюнул противную жвачку, но всё же снова набил листьями рот. Нужно было хоть что-то есть, чтобы сохранить силы. Грибы, ягоды и зелень стали теми основными блюдами, которые составляли рацион Захарова в последние дни, и, судя по всему, перемен в его меню пока не предвиделось…

Он подполз к самой кромке воды. У реки было как-то спокойнее. Она уже на однажды спасала ему жизнь, и это наводило Захарова на какую-то мысль о её неизвестных доселе особенностях. Рой боится воды, или по какой-то причине избегает её? Жидкости или холода? Почему? Или это просто случайность?

Захаров сидел на берегу, дрожа от холода, и не знал, как ему теперь быть. Идти подальше от этих страшных мест — туда, куда РОЙ ещё не проник? А куда? Скорее всего, тот уже добрался и до других посёлков. Или непременно сделает это в самое ближайшее время.

Итак, остаются военные… Одна надежда на них… Если ЭТО не дошло и до аэродрома… Военные — это оружие, это техника, это ещё что-нибудь, чем можно одолеть проклятых тварей. Голыми руками их не взять!

Телефон… Телефон — это, конечно, хороший шанс! Даже великолепный шанс! Быть может, единственный и последний в создавшемся положении. Сколько может вот так слепо везти?! Весьма возможно, что ещё одного подарка Госпожи Удачи уже не будет…

Захаров прекрасно знал, ЧТО необходимо делать, но на всё это ему нужно было решиться.

Он думал и колебался между НАДО и МОГУ до самой темноты. И всё-таки пришёл к твёрдому выводу, что НАДО СМОЧЬ, что другого выхода у него нет, а другого такого же шанса, скорее всего, больше не выпадет.

…Когда совсем стемнело, он выждал не по наручным водонепроницаемым часам, стрелок которых всё равно не видел, а по внутреннему его инстинкту времени, который наверняка безбожно врал, ещё часа три, затем почти бесшумно переплыл на другой берег.

Было тихо, и Захаров за последние дни уже привык к этой неживой тишине. Тишина была даже кстати, она иногда давала возможность услышать опасность издалека, хотя это ни от чего и не гарантировало. Но всё же…

Выбравшись, наконец, на сушу, Захаров как пуленепробиваемую каску натянул на голову изодранную мокрую куртку и, соблюдая предельную осторожность, пополз вверх по склону, к мёртвому посёлку. Очень долго он крался туда почти наугад, надеясь на плохую зрительную память, поэтому потратил на две сотни метров наверняка больше часа. Он научился дышать почти беззвучно, весь обратившись в звериный слух, и до боли стискивал зубы, чтобы не дрожать от холода…